Саманта Джеймс - Исполнение желаний
Плотно затворив дверь, Дамиан повернулся к ней.
– Я все приготовил для твоего возвращения в Локхейвен.
– Неужели? – холодно отозвалась Хизер. – Хотелось бы только знать причину.
В серых глазах Дамиана вспыхнул гнев.
– Не стоит осыпать меня колкостями, – отрывисто проговорил он. – Прошу тебя, успокойся и прекрати злиться.
Но Хизер уже не могла остановиться:
– Как я понимаю, вы уже все решили, и у меня нет выбора.
– Черт возьми, Хизер, не начинай глупого спора! – Он резко повернулся к ней, готовый вот-вот взорваться от возмущения. – Оставаться в Лондоне тебе опасно. Я хочу, чтобы ты уехала.
– А как насчет того, чего хочу я?! Я сама решу, уезжать мне или нет. Это не ваше дело, милорд! – Она вызывающе вздернула подбородок. – А я предпочитаю остаться в Лондоне.
Он схватил ее за плечи:
– Ты что, уже обо всём забыла?! Ведь ты отвечаешь за жизнь нашего ребенка!
Хизер была уязвлена его тоном, но в глубине души понимала, что он прав. Она не должна рисковать жизнью малыша. Плечи Хизер поникли, и она кивнула. Дамиан отпустил ее.
– Вообще-то я не особенно люблю ночные переезды, но в наших обстоятельствах это необходимо. Эллиот не должен знать, что тебя нет в доме. Карета будет подана около полуночи.
Ужин прошел в напряженном молчании. Хизер извинилась, вышла из-за стола и направилась к себе в комнату собирать вещи. Чувство неотвратимой потери охватило ее. Она, наконец поняла, как много Дамиан сделал для нее. Благодаря ему, она узнала, что значит быть любимой, желанной, красивой. Теперь она должна покинуть его. Она уезжает, а он остается один перед лицом неизвестности. Ему одному предстоит встретиться с ее отцом, встретиться с убийцей. Сердце заныло от зловещего предчувствия.
Когда Хизер спустилась на первый этаж, Дамиан уже ждал ее в холле. Она низко склонила голову, старательно избегая его взгляда. Очень быстро он понял, в чем дело. Щеки ее были бледны и мокры от недавних слез.
– Хизер! Прошу тебя, Хизер, не надо! – Отчаянно махнув рукой, он заключил ее в свои объятия.
Она, забыв обо всем, приникла к нему.
– Не отпускай меня, – захлебываясь слезами, пролепетала Хизер. – Пожалуйста, не отпускай меня!
– О, Боже мой, Хизер! – Дамиан гладил густую копну ее волос, рука его едва заметно дрожала. – Любимая, если с тобой что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу, понимаешь? Скоро все кончится. И пожалуйста, ничего не бойся. Все будет хорошо, я обещаю тебе.
У нее вырвалось сдавленное рыдание.
– Я боюсь не за себя. Дамиан, он же убил твоего брата! А если он попытается и тебя убить? Я… я боюсь за тебя! – Она спрятала лицо у него на груди. – Я… люблю тебя, Дамиан! – воскликнула она. – Я люблю тебя!
Дамиан замер. За подбородок приподнял залитое слезами лицо и вгляделся в мокрые фиалковые глаза. Хизер не уклонилась от его пристального взгляда и, уже не таясь, открыла перед ним всю свою душу.
Он со стоном выдохнул ее имя, как будто испытывал неимоверную муку, и обнял еще крепче. От огромности охватившего его чувства Дамиан едва не упал перед Хизер на колени. «И я люблю тебя» – слова эти трепетали у него на губах, пели в его сердце. Но он боялся, что если скажет их вслух, то она никуда не поедет. Хизер была слишком дорога ему, чтобы идти на риск потерять ее навсегда. Он снова и снова целовал дорогое лицо, яростно, отчаянно, вкладывая в каждый поцелуй, в каждое слияние их губ все, что рвалось из сердца.
Наконец они оторвались друг от друга. Взяв Хизер за руку, Дамиан вывел ее на улицу, где уже дожидалась карета. Он наклонился и нежно-нежно поцеловал ее в последний, раз.
– Я приеду за тобой, – горячим шепотом пообещал он. – Жди меня!
Она, молча кивнула, не в силах сказать ни слова. Каким-то чудом ей удалось выдавить улыбку. Он посадил ее в карету и захлопнул дверцу.
Карета, покачиваясь, со скрипом двинулась вперед. Хизер обессилено откинулась на подушки. Боль разлуки была невыносимой. Он не сказал, что любит ее. Но что-то она все же почувствовала… Может быть, этого достаточно? Должно быть, так. Конечно, так. Она положила руку себе на живот. Ей хотелось, чтобы у их ребенка были и мать, и отец. Она должна верить ему – верить в его правоту, в то, что всему этому ужасу, действительно, придет конец.
Несмотря на слабый росток надежды, что трепетал у нее в сердце, Хизер не смогла сдержать слез. Они отъехали не так уж далеко, когда карета вдруг резко свернула в сторону и, дернувшись, остановилась. Хизер услышала громкие неразборчивые крики, затем глухой стук, словно что-то упало. Сердце зашлось от страха, и она даже привстала с сиденья.
Дверца кареты распахнулась. Хизер увидела тусклый блеск пистолета, а потом чья-то скрюченная пятерня больно схватила ее за руку и, грубо рванув, бесцеремонно выволокла наружу. Перед ней стоял мужчина в грязной, оборванной одежде. Волосы его были черны, как ночь, глаза горели каким-то адским огнем, губы кривились в злорадной ухмылке.
Крик застрял у нее в горле. Неописуемый ужас пригвоздил ее к месту. Она знала это лицо – и знала прекрасно… Это был человек из ее сна.
Глава 23
Хизер беззвучно шевельнула губами. Толстая, как полено, рука угрожающе взметнулась вверх. Прикрыв ладонями голову, Хизер сжалась в ожидании удара, но не отпрянула. Удара так и не последовало. Насладившись ее страхом, он довольно загоготал. Грязным пальцем нагло провел по ее мокрой щеке.
– Ничуть не изменилась, – фыркнул он. – Какой сопливой гадиной была, такой и осталась.
Так это и есть ее отец – Джеймс Эллиот. Он оказался таким же отвратительным, как и в ее сне. Сердце Хизер екнуло и тяжело, неровно забилось. В душе у нее царил беспросветный ужас, но она дала себе слово ничем его не выдать.
– Что вам от меня нужно? – смело вздернув подбородок, надменно спросила она.
Эллиот в притворном изумлении округлил глаза:
– Ба, как культурно мы разговариваем! Думаешь, я тебе не ровня, а? Ничего, сейчас разочаруешься.
И он поволок ее к стоявшей неподалеку лошади. Тут Хизер заметила кучера – он лежал на дороге лицом вниз. Хизер вскрикнула и бросилась было к нему, но Эллиот рванул ее на себя.
– Да не помер он, не помер! Правда, когда очухается, то, может, и пожалеет, что жив. – Он злорадно хохотнул. – Лучше о себе побеспокойся, барышня.
Хизер выдержала его наглый взгляд.
– Ведь это ты пытался вчера застрелить меня, верно? Почему? Почему ты хочешь убить собственную дочь?
– Ты, деваха, мертвая дороже стоишь. Живая ты мне и даром не нужна. У меня ведь остались кое-какие кореша. Вовремя сунул пару монет в нужный карман, и пожалуйста – какая радость, моя доченька успела сколотить приличное состояние. – Глаза его загорелись алчностью. – Кажись, у тебя, моя радость, в Ланкашире целое поместье, а?
