Джорджетт Хейер - Арабелла
— Лорд Айвенго! О, какая же я дура! — воскликнула Арабелла. — Это я его познакомила с лордом Айвенго!
— Жаль, — сказал мистер Сканторп, качая головой.
— Но как низко с его стороны отвести Бертрама в такое место! О, как он мог так сделать? Я не подозревала — я думала, он такой приятный, настоящий джентльмен!..
— Очень вежливый, — согласился мистер Сканторп. — Хороший человек, его все любят. Наверное, он сделал это из лучших побуждений.
— Как он мог так думать? — возмущенно сказала Арабелла.
— Исключительно великосветский клуб, — заметил мистер Сканторп.
Она нетерпеливо сказала:
— Бесполезно спорить по этому поводу. Где Бертрам?
— Я думаю, вы не знаете этого места, мэм. Это — это недалеко от Вестминстера!
— Прекрасно! Поедем сейчас же!
Мистер Сканторп заволновался:
— Нет, черт возьми! Не могу вести леди в «Ветвь ивы». Вы не понимаете, мэм! Бедняга Бертрам не мог заплатить за гостиницу — ни гроша в кармане — только ветер — грозились прислать пристава — надул их всех! Не знаю, как это все в точности произошло, но думаю, что он, должно быть, вернулся в «Красного льва» из клуба, потому что с ним его чемодан. Удрал в Тотхилл Филдз. Очень грязная дыра, мэм. Ему нужно было прийти ко мне — был бы счастлив отдать ему мой диван!
— Боже мой, почему же он этого не сделал?
Он смущенно кашлянул.
— Может, он был немного не в себе, — сказал Сканторп доверительно. — Боялся, что пристав его найдет. Если подумать, вполне возможно, если бы он остался у меня. Эти чертовы торговцы знают, что он мой друг! Во всяком случае, он не у меня — только сегодня прислал мне записку, где он — наверное, очень скверно себя чувствовал. Не вините его: я бы сам так поступил!
— О, бедный Бертрам, бедный Бертрам! — вскричала Арабелла, заламывая руки. — Мне все равно, где он, я должна его увидеть, даже если мне придется идти в эту «Ветвь ивы» одной!
— Боже мой, мэм, не делайте этого! — воскликнул он в ужасе. — Там такие грубияны, в «Ветви ивы»! Кроме того… — он замолчал, испытывая сильную неловкость. — Он не в себе!
— О, он, наверное, сам не свой от волнения и отчаяния! Никто меня не удержит! Я принесу шляпку, и мы едем!
— Мэм, ему это не понравится! — с отчаянием в голосе сказал мистер Сканторп. — Он убьет меня за то, что я вам рассказал! Вы не можете туда ехать!
— Почему?
— Он в таком состоянии! Видите ли — это так понятно! Он попал в струю!
— Попал в струю?
— Вы не должны его винить! — умоляющим голосом сказал мистер Сканторп. — Я не сказал бы вам об этом, если бы вы так не настаивали на встрече! Угодил в лапы к зеленому змию! Залил себе глаза! Когда я видел его в последний раз, у него был такой вид, что мама родная не узнала бы!
— Вы хотите сказать, что он пьет? — спросила Арабелла. — Но, бога ради, чем же он залил себе глаза?
— Бренди, — сказал мистер Сканторп. — И чертовски плохое бренди. Говорил ему, чтобы он пил «Голубые Руины». Безопаснее.
— С каждым вашим словом я все больше убеждаюсь в том, что мне надо ехать к нему! — объявила Арабелла.
— Уверяю вас, мэм, будет лучше, если вы пошлете ему наличные!
— Я отдам ему все, что у меня есть, но этого очень мало! Не могу придумать, что можно сделать!
Мистер Сканторп задумался.
— В таком случае, мэм, лучше я отвезу вас к нему. Сегодня утром он нес дичь. Неизвестно, что может сотворить.
Мистер Сканторп со значительным видом указал на потолок:
— Как вы думаете, может, старая леди?.. — деликатно намекнул он.
Она покачала головой.
— О нет, нет! Невозможно! — она почти бегом направилась к двери. — Мы не должны терять ни минуты!
— Нет, нет! — успокоил ее мистер Сканторп. — Не нужно так волноваться! Сегодня он себе горло не перережет! Я велел этой девице спрятать от него бритву.
— Какой девице?
— Девице, которую он прислал ко мне с запиской. Она смотрит за ним.
— О, благослови ее Господь! — с чувством воскликнула Арабелла. — Как ее зовут? Сколько я ей должна?
Так как дама, о которой упомянул мистер Сканторп, представилась ему как Болтушка Пэг, он решил уклониться от прямого ответа и очень надеялся, что они не встретят означенную даму в «Ветви ивы». Он сказал, что не расслышал, как ее зовут. Арабелла была, казалось, немного разочарована, но так как у них не было времени, чтобы тратить его по пустякам, она выбежала из комнаты, чтобы принести шляпку и накидку.
Она не могла покинуть дом так, чтобы этого не заметил дворецкий, но если он и удивился, то не подал виду, и через несколько минут она и мистер Сканторп уже сидели в наемной карете, очень обветшавшей, которая, может быть, когда-то принадлежала дворянину, но теперь явно пришла в упадок. Покрывала на сидениях были истертыми и грязными, а сам экипаж сильно пропах пивом и старой кожей. Арабелла едва ли заметала эти недостатки, в таком сильном смятении она пребывала. Она собрала все свои силы, чтобы не упасть в обморок от волнений и переживаний, и никак не могла, находясь в таком состоянии, составить план спасения Бертрама. Единственным решением, инстинктивно пришедшим ей в голову и совершенно необдуманным, было послать срочную телеграмму в Хайтрем. Предложение мистера Сканторпа обратиться к леди Бридлингтон, она знала, было бессмысленно, да и гордость не позволила бы ей поставить себя в такое неблаговидное положение перед своей крестной. Дикая мысль продать мамины бриллианты и бабушкино жемчужное ожерелье не могла быть осуществлена, так как эти безделушки ей не принадлежали и она не могла ими распоряжаться.
Мистер Сканторп, сидевший рядом, смутно понимая, что ей нужно оказать моральную поддержку, пытался ее развлечь, добросовестно показывая ей разные достопримечательности, мимо которых они проезжали. Она едва следила за его словами, но когда они достигли Вестминстера, она стала оглядываться вокруг, бессознательно ободренная респектабельным видом окружающих строений. Но карета тащилась дальше, и через удивительно короткое время было трудно представить, что отсюда было рукой подать до Аббатства, таким жалким было окружение. Неудачная попытка мистера Сканторпа развлечь ее, указав на нелепое кирпичное сооружение, бывшее, по его словам, исправительной тюрьмой Тотхилл Филдз, вызвала у нее такую сильную дрожь, что он поспешил заверить ее, что тюрьма так переполнена уголовниками, что там уже не осталось ни единого места.
Следующей достопримечательностью был ряд ветхих богаделен. За ними шла благотворительная школа, но в основном, как показалось Арабелле, район состоял из ветхих лачуг, древних домиков, пришедших в состояние крайнего упадка, и попадавшихся в изобилии таверн, неряшливого вида женщины стояли в дверях некоторых лачуг; полуголые дети бегали за проезжающими экипажами по грязной булыжной мостовой в надежде получить дар от джентльменов, одетых достаточно прилично, чтобы ездить в наемных экипажах; на углу за большим железным котлом сидела толстая женщина и разливала чай разноликой толпе, в которой были все — от каменщиков до пестро одетых молодых женщин; уличные крики эхом отдавались в узких переулках, кто-то предлагал уголь, кто-то скупал старое железо; а мужское население, казалось, состояло из мусорщиков, трубочистов и лиц неизвестных профессий с поросшими щетиной подбородками и шарфами, обмотанными вокруг шеи и закрывающими воротники рубашек.
