Крис Кеннеди - Жена завоевателя
— Милорд, — приветствовал он его с улыбкой.
Гриффин улыбнулся в ответ.
— Ральф, — сказал он тепло, пожимая руку одному из доверенных людей Генриха. Много раз сам Гриффин выступая в этом качестве с поручениями от Генриха, когда речь шла о самых непростых и деликатных делах.
— Какие новости? — спросил он, выпуская руку Ральфа. — Тебя хотя бы накормили?
Он бросил взгляд на Уильяма поверх головы Ральфа, а тот сделал знак слуге, который поспешил на кухню по коридору, отделенному от зала экраном. По всему залу отдыхали солдаты и рыцари, сменившиеся с постов. Они болтали и играли в кости. У огня сидели несколько женщин с ручными прялками, объединившись в маленькую пеструю группу. Они щебетали, создавая приятный для слуха фон.
Ральф вынул документ из мешка, прилаженного к бедру:
— Фиц Эмпресс собирается в Эверут.
— Знаю, — ответил Гриффин, пробегая глазами бумагу. — Через несколько недель, после того как заключит соглашение.
— Нет, теперь. Он будет здесь через день.
Гриффин мгновенно поднял глаза на посланца:
— Что? Почему так? Ральф встретил его взгляд:
— Он счел удобным приехать сюда теперь.
Гриффин кивнул в полном замешательстве и, перечитав пергамент, бросил взгляд в окна. Холодало. Волнистые облака собирались на горизонте в кучу.
— Почему?
— Наш лорд Генрих всегда делает то, что хочет.
— Верно. Но все же, Ральф, — спросил Гриффин тихо, — почему?
Посланец отвел глаза:
— Генрих всегда любил тебя.
— Не настолько, — мрачно возразил Гриффин. — Не настолько, чтобы отложить заключение соглашения, отдающего страну в его власть.
Он снова пробежал глазами бумагу.
— Два дня назад к нему прибыл гонец от фиц Майлза, — неохотно произнес Ральф.
Гриффин медленно кивнул с задумчивым видом:
— Но какое отношение это имеет ко мне?
— Фальк, что ты знаешь об Эсташе? — спросила Гвин как можно непринужденнее.
Этим утром мир окутала жемчужно-серая пелена тумана, и голоса их отдавались эхом, будто они были в пещере. Фальк смущенно посмотрел на нее:
— Об Эсташе?
— О принце как о человеке, хочу я сказать, и обо всем остальном.
Она стояла совсем близко к своему военачальнику. Волнение сжало ее желудок спазмой, и там образовался тугой узел прямо под стучащим как молот сердцем. С самого раннего утра, как только Гвин поднялась с постели, ее преследовало ощущение нависшей над ними неотвратимой опасности. Возможно, виной тому были ночные кошмары: от них ей всегда бывало скверно на следующий день, она ощущала слабость и тошноту.
Они стояли возле покато спускавшейся части двора, где тренировались оруженосцы и рыцари. Было еще слишком рано, чтобы приниматься за дневную работу. Даже Фальк при всей своей строгости не требовал, чтобы его люди начинали тренироваться до того, как проглотят свой кусок хлеба и запьют его кружкой эля.
Фальк внимательно посмотрел на нее:
— Вы спрашиваете, каким человеком был Эсташ?
— Да.
Пронзительный взгляд Фалька остановился на ее лице.
— Всю жизнь он провел на войне, миледи. И как вы полагаете, какое действие война оказывает на человека? Принцы опускаются до уровня простолюдинов. Война оказывает губительное действие на всех.
— Не на всех. Не всех она губит и развращает.
Фальк встретил ее взгляд:
— Вы думаете о своем отце.
Но она думала не о нем. Она думала о Гриффине. Хотя теперь, в эту минуту, задумалась и об отце.
Настало неловкое молчание, потом Гвин спросила срывающимся голосом:
— Так как насчет Эсташа, Фальк? Я спрашивала о королевском сыне.
Фальк прочистил горло, положил мясистую руку на рукоять своего меча и опустил взгляд в землю:
— О, миледи, он подлее, чем другие.
— Что?
— У него всегда свое на уме, и нечто такое, что не заслуживало уважения. Более того: пожалуй, он был достоин презрения.
— Вот как! — воскликнула потрясенная Гвин.
— И не воображайте, миледи, что ваш брат придерживался другого мнения.
Ее рот беспомощно раскрылся:
— Но ведь они были друзьями.
Фальк покачал головой:
— Ничего подобного. Эсташ когда-нибудь должен был стать его королем. Вот и все. Эсташ доставлял людям одни неприятности, и, да простит меня Иисус, то, что он умер, лучше для всех, — закончил он, бросив на небо взгляд, не вполне выражавший раскаяние.
— Но, Фальк? — возразила смущенно Гвин. — В таком случае почему ты поддерживал короля Стефана, зная, что трон унаследует Эсташ?
Он бросил на нее удивленный взгляд.
— С чего вы взяли, миледи, что я поддерживал его? Я поддерживал вас.
Глава 24
Гриффин в одиночестве сидел в зале с чашей эля в руках, склонившись над ворохом пергаментных свитков, когда в комнату вошла Гвиневра. Он поднял голову и поманил ее подойти ближе.
— Гвин. Очень хорошо. Я только что получил известие: Генрих фиц Эмпресс приедет в «Гнездо» раньше, чем мы ожидали. Он должен прибыть сюда завтра. Поспеет как раз к нашей свадьбе…
Видя, что она остановилась под аркой, он замолчал. Она смотрела на него темными неподвижными глазами из-под разметавшейся гривы волос. Щеки ее были мокрыми от слез. Руки сжаты перед грудью в кулачки. Он вскочил на ноги, опрокинув стул.
— В чем дело?
— Когда погиб твой конь, Гриффин? — спросила она безжизненным голосом.
— Что?
— Твой Мятежник? Ну, в конюшне. Когда там произошел пожар?
Он помолчал, потом ответил:
— Когда мне было восемь.
— Знаю. Но когда это случилось?
— Когда мы покидали Англию. Когда начались войны. Когда Стефан захватил трон.
— И когда мой отец захватил Эверут…
Наступила тишина. Потом последовал ответ:
— …он сжег конюшню дотла.
Тело ее содрогнулось.
— Я этого и опасалась.
Она сглотнула, потом сказала:
— Я кое-что совершила.
Он помолчал.
— Что?
— Это было еще до твоего появления.
Он молча смотрел на нее, чувствуя, как холод растекается по его ногам.
— Что?
Казалось, силы ее оставили, тело выглядело безвольным. Она прислонилась плечом к каменной арке.
— В своих подвалах я держу королевского сына.
Лицо его скривилось. Он казался смущенным:
— Генриха? У него нет сына.
— У Стефана есть.
Гвин видела, каким напряженным стал его взгляд — будто последствия ее признания падали на нее, как камни на строительный раствор. Его горящие глаза буравили ее. Потом он встал, отошел от стола и стремительно зашагал к двери, не бросив на нее больше ни одного взгляда.
