Крис Кеннеди - Жена завоевателя
— Он так и не простил меня.
Гриффин провел рукой по ее волосам:
— За что?
— За то, что я стала причиной смерти брата, а потом и матери.
Он закутал ее в меха по плечи и привлек ближе к себе.
— Что произошло?
С минуту она молчала, потом начала говорить короткими фразами монотонным голосом:
— Мне было десять лет. Я отправилась на верховую прогулку. Я не должна была этого делать. Весной с севера часто совершались набеги. Мне не позволяли удаляться от замка одной. Не позволяли даже доехать до деревни. Я это знала. Но услышала, как мать говорила, что ей нужны цветки бузины. Весной от сырости у отца болели кости.
Она устремила взгляд на дальнюю стену:
— Я знала, где росла бузина. И ускакала. Я нашла целебные растения, встала на колени и…
Она сглотнула:
— И увидела скачущих всадников. С полдюжины наемников из Шотландии.
Ее речь стала стремительной, слова сливались друг с другом:
— Я вскочила на Ветра и попыталась скрыться, но они заметили меня. Я слышала, как они улюлюкали и вопили, как подгоняли своих лошадей. Я тоже кричала. И тогда…
Слезы градом покатились из ее глаз.
— Роджер и несколько лучших людей выскочили и помчались галопом на помощь мне. Они звали меня, я неслась как ветер и оказалась в самой их гуще. Они сомкнули ряды за моей спиной. Началась стычка. Слышались крики, громкие крики. Я осталась жива, а Роджер, окровавленный, лежал на траве, — закончила она шепотом, указывая пальцем туда, где мысленно видела тело брата.
— И мать так и не простила тебя?
— Простила. Но вскоре умерла. Три месяца спустя. Однажды ночью сердце ее не выдержало.
Гриффин глубоко вздохнул, помолчал и снова задал вопрос:
— А твой отец, Гвин? Он не простил тебя?
— Нет. Да и как бы он мог?
— Но ведь это был несчастный случай.
— Я знала, что делаю, — ответила она безжизненным голосом. — Я знала, что поступаю скверно.
Гриффин держал ее в объятиях, пока она не уснула.
Рука Гриффина коснулась ключей, висевших на шее, — черного железного и маленького серебристого, отданного ему де Лудом.
Какое-то время он питал надежду. Надежду на то, что они с Гвин будут жить по-новому. Надежду, что для них все будет иначе. Что их брак будет другим, чем у их отцов, и сам он будет другим. Но она ни разу не сказала в ответ на его признания, что любит его, как никогда не говорил и его отец.
Неужели ужасной истории суждено повториться и все будет так, как было с их отцами? Неужели это судьба, которую он не сможет отринуть?
Желание обладать сокровищем разрасталось в его душе.
Но вместе с этим росла в нем энергия сопротивления. Годы борения и страданий закалили его душу. Он мечтал теперь не о том сокровище, которое погубило его отца. А о том, что поднимет его, дает ему силу и власть, возвысит и облагородит его.
Глава 23
Ранним утром следующего дня Гриффин стоял в подвалах «Гнезда», пытаясь вставить факел в металлический держатель на стене под таким углом, чтобы свет падал вперед. Перед ним была дверь, искусно укрытая в одном из самых темных убежищ подвала.
Он внезапно остановился на этом перекрестке тоннеля и отчасти нащупал, отчасти вспомнил, где дверь, и нашел ее. Тени затеяли вокруг причудливую пляску, по-видимому, под действием струи свежего воздуха, поступавшего неизвестно откуда. Гриффин не мог определить источник его движения.
Он провел пальцами по волосам:
— Я забыл за все эти годы, где это место, а теперь вдруг вспомнил.
Он подался вперед, вглядываясь в длинный темный тоннель справа, казавшийся бесконечным.
— Если я правильно помню, он ведет в пещеру или дупло в дереве, — пробормотал Гриффин, обращаясь скорее к себе, чем к Алексу, стоявшему с изумленным видом поодаль.
— Ты здесь играл?
Гриффин ответил слабой улыбкой:
— Все время.
Александр содрогнулся:
— А Гвиневра? Она ведь тоже жила здесь ребенком. Она тоже здесь играла?
— Не знаю, — пробормотал он. — Думаю, она здесь бывала.
— В таком случае вы оба безумны, — пробормотал Алекс убежденно.
Он указал на дверь острием своего короткого меча. С нее свисал замок в форме головы дракона.
— Ты собираешься открыть его?
— А ты всю жизнь собираешься оставаться Наблюдателем? — пробормотал Гриффин в ответ и вставил в замок железный ключ, висевший у него на шее. Ключ не подходил.
Алекс выругался.
Гриффин сделал новую попытку, стараясь надавить на ключ посильнее. Ничего не произошло.
— Просто срежь его, сруби, — сказал Алекс.
Слова его были тихими, но он произнес их с напором.
— Это нелепо, — резко возразил Гриффин. Мысленно он назвал бы такое действие святотатством. — Не думаю, что стоит это делать.
Алекс поднял брови:
— Так что теперь?
— Подождем.
Взгляд Алекса стал очень жестким.
— Гриффин, я был Наблюдателем много лет. Всю жизнь я жду твоих действий. А теперь, когда весь мир в твоей власти, стоит лишь тебе протянуть руку, ты собираешься ждать.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — возразил Гриффин, с трудом сдерживая себя.
Он опустился на огромный камень, на несколько футов выступающий из массы остальных, подогнанных друг к другу, будто место было специально приготовлено для того, чтобы посидеть и поразмыслить, как проникнуть во внутреннюю камеру.
— Уходи, Алекс.
— Гриффин, каждый мой шаг предназначен для того, чтобы служить тебе. Если…
— Оставь меня.
Алекс постоял с минуту, потом повернулся и зашагал прочь.
Внутри, защищенный висячим замком, наготове стоял Дункан с коротким мечом в руке, готовый убить любого ради своей госпожи. Пот ручьями стекал по его лицу. Рядом с ним лежал умирающий принц Эсташ, ко Дункан почти ничего не знал о молодом принце и не думал о нем. Он был готов на все ради доброй леди Гвин и ее солнечной улыбки. Ведь она спасла его с маленькой сестренкой от мятежников, готовых сжечь Англию дотла. Его родители погибли, а он убежал в Эверут, взяв с собой сестру Эллис. Леди Гвин приняла их под свое покровительство, дала им кров и пищу и обещала, что так будет и дальше, пока они живы.
Приглушенные звуки голосов удалились, и Дункан опустил свой меч. Сердце его бешено колотилось.
Гриффин поднялся из подземелья наверх, в главный зал, и тотчас же встретил Уильяма Йорка, как всегда, сурового и взволнованного.
— Милорд, прибыл еще один гонец. Гриффин огляделся. Мускулистый человек средних лет сидел за столом, но вскочил, как только вошел Гриффин.
