Анн Голон - Анжелика. Королевские празднества
— А ты больше не боишься Куасси-Ба? — спросила она у него.
— Нет, мадам, я очень рад, что увидел черного человека. Теперь мне все друзья будут завидовать!
— Как тебя зовут?
— Мартен.
Окна в столовой открыли, чтобы впустить свет и подольше не зажигать свечей. Над крышами горел ровный розовый закат. Зазвонили колокола, призывая к вечерней молитве. Низкие и высокие, звуки колоколов наплывали друг на друга и, казалось, возносили молитву высоко над городом.
— Какой красивый перезвон у вас в приходе, — заметила Анжелика, стараясь рассеять неловкость, когда молитва закончилась и все уселись за стол.
— Это колокола Нотр-Дама, — ответил мэтр Фалло, — наш приход — это приход Сен-Ландри, но кафедральный собор совсем близко отсюда. Если вы выглянете в окно, то увидите две высокие башни и шпиль.
Маленький Мартен обошел всех с чашей, наполненной ароматной водой, и с полотенцем. Каждый ополоснул пальцы. Мальчик выполнял свою работу с необыкновенной серьезностью. Его худая мордашка походила на лицо Ортанс. Кроме него, за столом сидел еще один мальчик лет шести, коренастый, как и его отец, и девочка, которой можно было дать года четыре. Она так низко опустила голову, что Анжелике удалось разглядеть только каштановые кудряшки.
Ортанс сказала, что двое других ее детей умерли в младенческом возрасте. Малышка выжила только благодаря кормилице, которая пестовала ее с самого рождения и увозила к себе домой, в деревню Шайо, что недалеко от Парижа. Вот почему она такая застенчивая и все просится обратно к выходившей ее крестьянке и своему молочному брату. Тут девочка подняла голову, и Анжелика увидела ясные светлые глаза.
— Ой, да она зеленоглазая! — воскликнула молодая женщина.
— К несчастью, да, — раздраженно вздохнула Ортанс.
— Боишься, что рядом с тобой растет вторая Анжелика?
— Не знаю. Но этот цвет не внушает мне доверия.
На другом конце стола чинно восседал старый дядя мэтра Фалло, бывший судья, и упрямо хранил молчание.
Перед едой и он, и племянник одинаковым торжественным жестом бросили в стакан кусочек рога единорога. Это напомнило Анжелике, что утром она забыла проглотить пастилку с ядом, принимать которую ее просил Жоффрей.
Служанка принесла суп. На накрахмаленной белой скатерти виднелись ровные квадраты — следы от глажки. Столовое серебро выгляднло довольно красиво, но семья Фалло не пользовалась вилками — в ту пору они были еще недостаточно распространены. Анжелика научилась пользоваться вилкой только после замужества, и она вспомнила, как неуклюже обращалась с этим прибором в день своей свадьбы в Тулузе. Кроме того, подали несколько рыбных блюд, яйца и разнообразные молочные продукты. Анжелика подозревала, что сестра отправила слуг в закусочную за готовыми блюдами, чтобы обед выглядел более изысканным.
— Не стоит ничего менять в привычном для тебя образе жизни из-за моего присутствия.
— Не нужно думать, что семья прокурора питается только кашей и капустным супом, — едко возразила сестра.
Вечером Анжелика долго не могла уснуть, несмотря на усталость.
Она прислушивалась к шуму чужого города, поднимавшемуся из сырых расщелин улиц.
Прошел торговец вафлями, потряхивая своим кульком. Его ждали в домах, где вечер еще не кончился и игроки в кости перекусывали легкой выпечкой.
Немного погодя до нее донесся голос глашатая, звонящего в колокол по усопшим.
Вечный покой даруй им, Господи,
И вечный свет пусть светит им…
Анжелика вздрогнула и уткнулась лицом в подушку. Она искала рядом с собой горячее, поджарое тело Жоффрея. Как ей не хватало его шуток, его остроумия, его чудесного, всегда чуть насмешливого голоса, его ласковых рук!
Когда же они снова встретятся? Как же они тогда будут счастливы! Она укроется в его объятиях, она попросит Жоффрея поцеловать ее и прижать к себе крепко-крепко!.. И Анжелика заснула, обняв подушку из грубой ткани, надушенную лавандой.
Глава 19
Анжелика сняла тяжелую деревянную створку, затем начала сражение с окном, зеленоватые стекла которого скреплял свинцовый переплет. Наконец ей удалось его открыть. Нужно быть настоящим парижанином, чтобы спать при закрытых окнах в такую жару. Она глубоко вдохнула свежий утренний воздух, потом выглянула на улицу и застыла в немом восхищении. Комната находилась в другой части дома, и окна ее выходили не на улицу Ада. Перед молодой женщиной сверкало зеркало воды, гладкое, вызолоченное первыми лучами солнца; по воде скользили лодочки и тяжело плыли груженые баржи.
На противоположном берегу в густом тумане ярким белым пятном выделялось суденышко с прачками. До Анжелики доносились их крики, стук вальков, возгласы речников и ржание лошадей, которых слуги вели к водопою.
Ноздри раздражал сильный и между тем неприятный сладковато-гнилостный запах. Анжелика перегнулась через подоконник и увидела, что деревянные сваи, поддерживающие дом, уходят в илистое дно, а рядом с ними свалены кучи гниющих фруктов, над которыми вьется целый рой ос.
Справа, в конце острова, находилась маленькая пристань, заполненная сейчас лодками. Из них выгружали вишню, груши и виноград. Мальчишки-оборванцы с на редкость красивыми лицами, усевшись на носах лодок, грызли яблоки: они откусывали от плода кусок побольше, а остальное швыряли в реку. Небольшие волны сначала подталкивали надкушенные яблоки к стенам домов, а потом они медленно погружались в непрозрачную речную воду. Деревянный мостик, выкрашенный в ярко-красный цвет, соединял Сите с маленьким островком.
За судном с прачками начиналась длинная пристань, вся загроможденная лодками торговцев. Там лежали горы бочонков и каких-то мешков, и там же можно было запастись сеном для конюшен из огромных стогов.
Речники баграми цепляли плоты, которыми сплавляли лес, подтягивали их к берегу, где нанявшиеся на работу бродяги подхватывали бревна и тащили их в одну кучу.
И на всю эту утреннюю суету лился нежный золотисто-медовый свет, придавая каждой сценке на берегу акварельную размытость, словно погружая город в царство мечты; иногда пастельные оттенки взрывались сверкающей белизной отраженного в реке полотна, которое стирала прачка, или ее чепца, или ослепительной чайки, садившейся на воду.
— Сена, — прошептала Анжелика.
Сена — это Париж. Разве не изображен на гербе города серебряный корабль, символизирующий заслуги торговцев, которым город обязан своим богатством?
Накануне Анжелика видела лишь пыльные, зловонные улицы. Но сегодня Париж открылся ей с новой стороны, и это чуть-чуть примирило ее с городом. Она с надеждой думала о предстоящих ей хлопотах.
