Анн Голон - Анжелика. Королевские празднества
— Ты прав, Бине, — сказала с улыбкой Анжелика, — и мне нравится твоя честность. Нет никакой нужды в том, чтобы из-за нас ты попал в немилость. Вот сто экю и пожелание удачи в придачу.
Молодой человек поклонился и вышел, забрав свой сундучок с инструментами.
— Ну а ты, Джованни, хочешь ли ты, чтобы я устроила тебе встречу с месье Люлли?
— О! Да, мадам! О да!
— А ты что будешь делать, Куасси-Ба?
— Я хочу идти с тобой, гаспаша.
Анжелика улыбнулась.
— Хорошо. Тогда мы вчетвером идем в Тюильри.
Дверь отворилась, и в комнату вошел мэтр Фалло. Его каштановый парик был растрепан.
— Я услышал ваш голос и хотел бы переговорить с вами, мадам.
Анжелика сделала знак троим слугам подождать ее.
— Я в вашем распоряжении, месье.
Зять провел Анжелику в кабинет, где суетились клерки и писари. Навязчивый запах чернил, скрип гусиных перьев, полумрак и черные, бедные одежды людей в помещении — это было не самое приятное место. На стенах тут и там висели черные сумки с судебными делами.
Мэтр Фалло указал Анжелике на маленькое бюро, у которого стоял какой-то человек. Прокурор представил его:
— Мэтр Дегре, адвокат. Мэтр Дегре отныне в вашем распоряжении, он займется делом вашего мужа.
Потрясенная Анжелика разглядывала представленного ей человека.
И это — адвокат графа де Пейрака! Сложно отыскать более потрепанную мантию, более поношенное белье, более невзрачную фетровую шляпу. Прокурор, который отзывался о нем с уважением, рядом с ним казался одетым роскошно. У молодого человека не было даже парика. Его длинные волосы были словно из той же коричневой шерсти, что и его одежда. Но при этом, несмотря на бросающуюся в глаза бедность, говорил он весьма самоуверенно.
— Мадам, — тотчас же заявил он, — не нужно говорить в будущем времени, не нужно использовать условное наклонение — я уже в вашем распоряжении. Теперь расскажите мне все, что вы знаете, и ничего не бойтесь.
— Даю слово, — довольно холодно отвечала Анжелика, — что мне известно немного.
— Тем лучше, значит, мы не столкнемся с необоснованными предположениями.
— Есть одна зацепка, — вмешался мэтр Фалло, — указ об аресте без суда и следствия, подписанный самим королем.
— Именно так. Король. Начать следует с короля.
И молодой адвокат взялся за подбородок и нахмурил брови.
— Не слишком удобно! Только напали на след, а выше короля и нет никого.
— Я собираюсь к герцогине де Монпансье, кузине короля, — сообщила Анжелика. — Мне кажется, что от нее я смогу получить наиболее точные сведения, особенно если речь идет о дворцовых интригах. Кроме того, с ее помощью мне, вероятно, удастся дойти до короля.
— Герцогиня де Монпансье, пфф! — с презрительной гримасой отозвался Дегре. — Она такая неловкая. Не забывайте, мадам, она — бывшая участница Фронды, она стреляла по войскам своего августейшего кузена. Так что ей не слишком доверяют при дворе. К тому же король немного завидует ее огромному богатству. Она быстро поймет, что не в ее интересах защищать вельможу, попавшего в немилость.
— Я верю, и многие это подтвердят, что у Мадемуазель поистине благородное сердце.
— Дай Бог, чтобы так оно и было, мадам! Что до меня, то я — дитя Парижа, и я не доверяю вельможам, которые пичкают народ плодами, выросшими на почве разногласий, плодами столь же гнилыми и горькими, как те, что свалены в кучу перед вашим домом, господин прокурор. Но действуйте, мадам, сделайте этот шаг, если вы верите Мадемуазель. Я же, в свою очередь, могу посоветовать вам разговаривать с ней с такой же легкостью, как и с прочими высокородными особами, и не делать упор на том, что с вами обошлись несправедливо.
Анжелика слушала его, и в ее сердце вползало сомнение. Она так рассчитывала на Мадемуазель. А этот адвокатишка в стоптанных башмаках, похоже, хоть и не сомневался, что Анжелика несколько недель по-приятельски болтала с Мадемуазель, но все же считал, что та не сможет оказать настоящую помощь.
Она достала кошелек и отсчитала несколько экю.
— Вот вам на расходы. Они, вероятно, случатся во время расследования.
— Благодарю, мадам, — ответил адвокат и, бросив на деньги удовлетворенный взгляд, сунул их в тощий кожаный кошелек, который носил на поясе.
Он учтиво распрощался и вышел.
Тут же огромный датский дог, белый в коричневых пятнах, терпеливо ждущий хозяина за углом дома, вскочил на лапы и последовал за ним. Адвокат же весело насвистывал, заложив руки в карманы.
— Не внушает мне доверия этот человек, — призналась Анжелика зятю, — по-моему, он просто тщеславный, бездарный остряк.
— Блестящих способностей молодой человек, — возразил прокурор, — хоть и беден, как большинство ему подобных. В Париже избыток адвокатов, претендующих на должность. Он, должно быть, унаследовал должность своего отца, купить ее ему не по средствам. Я рекомендовал вам его, поскольку, с одной стороны, я отдаю должное его уму, а с другой — его услуги не обойдутся вам слишком дорого. Вы дали ему небольшую сумму, но с помощью этих денег он сотворит настоящее чудо.
— Деньги — не проблема. Если необходимо, мой муж получит помощь самых опытных юристов.
Мэтр Фалло бросил на Анжелику одновременно высокомерный и хитрый взгляд.
— У вас с собой неисчерпаемая казна?
— Со мной — нет, но я отправлю маркиза д’Андижоса в Тулузу. Он встретится с нашим управляющим, и если потребуются, продаст какие-нибудь земли.
— А вы не боитесь, что на вашу собственность в Тулузе наложили арест так же, как на дом в Париже?
Анжелика ошеломленно поглядела на него.
— Это невозможно, — пробормотала она, — почему они так поступают с нами? За что? Почему все ополчились против нас? Мы никому не причинили вреда.
Юрист сделал неопределенный жест.
— Увы! Мадам, в этот кабинет приходит множество людей, и все они говорят то же самое. Послушать их, так никто ни в чем не виноват, никто никому не причинил никакого вреда. Но процессы-то начинаются…
«Так же, как и работа для прокуроров», — подумала Анжелика.
Эта новая беспокойная мысль прочно засела у нее в голове, и во время прогулки она почти не обращала внимания на Голубиную улицу, улицу Мармозеток[206] и улицу Фонарную, которые привели ее ко Дворцу правосудия. Затем она прошла по набережной Орлож[207] к Новому мосту[208] на стрелке острова. Оживление, царившее на нем, привлекло внимание ее спутников. Вокруг бронзовой статуи Генриха IV стояло множество фургонов, в которых устроили прилавки, и торговцы на все лады расхваливали свой товар. Здесь можно было найти чудесный пластырь, без боли вырывать зубы, купить флаконы с подозрительной жидкостью, убирающей пятна с одежды, книги, игрушки или черепаховые бусы, помогающие от болей в животе. На установленной тут же сцене хрипели трубы, и акробаты жонглировали стаканчиками. Некто в поношенном костюме вынырнул из толпы, сунул в руку Анжелике лист бумаги и потребовал десять су. Она машинально протянула их ему и положила листок в карман, а затем поторопила свою свиту, пребывающую в полном блаженстве.
