Дениза Иган - Грешная женщина
– Взять ее в руки, – повторил Ро. – Вы собирались заставить ее выйти замуж за человека, которого она ненавидела?
– Морган нуждалась в дисциплине. Если бы она вышла замуж за Рэндольфа, то не оказалась бы в таком отчаянном положении.
– Но при этом она… – сердито начал Ро.
– Довольно, Ро, – мягко остановил его Уорд. – Это все в прошлом.
Ро повернулся к Уорду. Глаза его пылали, лицо было мрачным.
– А всего-то нужно было сразу выложить все карты на стол, сэр капитан. Вот что получается, когда слишком крепко прижимаешь их к груди.
Уорд открыл рот, чтобы ответить, но Реджи с досадой прервал их:
– Теперь я вообще ничего не понимаю. Где, наконец, моя сестра?
Потирая ноющую шею, Уорд повернулся к Реджи. Пора выкладывать все, как это ни неприятно.
– Она в Филадельфии, Но учтите, если вы будете продолжать в том же духе, – посмотрел он на тещу, – я не позволю вам с ней увидеться. Она уже дорого заплатила за свои ошибки и нуждается только в сочувствии.
– Под ошибками, надо полагать, вы понимаете брак с матросом? – осведомилась леди Уэстборо.
– Драмлин был только началом, – вздохнул Уорд. – После него Морган проявила постыдное отсутствие добродетельности, и выбор ее оказался… достойным сожаления. После брака с Драмлином…
Не щадя ни себя, ни Морган, Уорд рассказал все, что знал, – от смерти Драмлина до теперешнего проживания Морган в Филадельфии, не обращая внимания на то, как ахает Реджи и время от времени стонет леди Уэстборо.
– Таким образом, – закончил свой рассказ Уорд, – я отправлюсь в Филадельфию сразу же, как только получится, и найду там Морган. Ро согласился поехать со мной. Вы можете тоже присоединиться, если пожелаете.
– Боже мой! – выдохнул Реджи. – Я не знаю, как на нее смотреть.
– С сочувствием, – хмуро отозвался Уорд. – Или вы ее вообще не увидите.
Реджи с вытянувшимся лицом сел рядом с матерью и протянул ей носовой платок. Уорд мягко забрал у леди Уэстборо крепко спавшего Ли. Она теребила носовой платок, шепча.
– Но я же представления не имела.
– Я тоже, – произнес Ро. – Если бы ты рассказал мне все это раньше, Уорд, я бы вел себя гораздо доброжелательнее.
– Следовало доверять моим суждениям.
– А тебе следовало доверять мне.
Уорд вспомнил долгие часы, проведенные в спорах с Эдвардом и Ро, обвинения, упреки – и все ради чего? Чтобы сохранить свои чертовы чувства в секрете? Защитить сердце от друзей, объявивших – и доказавших! – что дружба и преданность превыше всего? Потерянные силы, потерянное время.
– Ты прав.
– Если бы она не нашла вас… – прошептала леди Уэстборо.
Уорд повернулся к ней:
– Не терзайте себя, мадам. Лучше давайте смотреть в будущее.
Реджи сглотнул и в замешательстве произнес:
– Но ведь ее не повесят, нет?
– Нет, сэр, – твердо сказал Уорд. – Но мы прямым курсом идем в настоящий ураган скандала. Ваша поддержка поможет нам вырулить из самого худшего.
– Клянусь, я сделаю ради этого все, что в моих силах, – пообещал Реджи.
– На вашем имени тоже может оказаться пятно.
– Мы переживали и худшее.
– Вот уж нет. Речь идет не только о неудачных браках. Мы говорим об убийстве, Уэстборо.
Леди Уэстборо тоненько, сдавленно всхлипнула, а глаза Реджи засверкали.
– За которое, я полагаю, мы тоже несем часть ответственности. Пора исправлять ошибки.
– Превосходно. А теперь о том, как снять обвинение в убийстве, – сказал Уорд, оборачиваясь к Ро. – С помощью адвокатов я распорядился эксгумировать тело Тернера.
– Я хочу купить билет на следующий поезд до Нью-Йорка, пожалуйста, – сказала Морган, просовывая несколько монет в окошечко кассы.
Мужчина с рябым от оспы лицом, с полысевшей головой, на которую падала зеленая тень, выписал билет.
– Поезд отправляется через два часа.
Морган кивнула и сглотнула. Следующая остановка – Нью-Йорк, а потом, через несколько дней – Сан-Франциско. Прощай, Филадельфия! Прощай, восточное побережье! Протай, сын! Прощай, Уорд – о Боже, неужели сердце так и не перестанет рваться на части? Сколько же миллионов кусочков из него может получиться?
Кассир протолкнул билет в окошечко.
– Идите на платформу вниз до конца, мэм.
– Спасибо, – ответила она, подняла саквояж и направилась к двери станции.
Через секунду какой-то мужчина поравнялся с ней и, задыхаясь, сказал:
– Мэм? Можно с вами поговорить?
Морган замедлила шаг и посмотрела на него. Дешевый коричневый костюм, поношенный цилиндр, трости нет. Судя по загрубевшему лицу и хриплому голосу – обыкновенный уличный приставала Отрицательно покачав головой, Морган ускорила шаг.
Незнакомец схватил ее за руку и рывком остановил. Сердце пропустило удар. Морган повернулась к нему:
– Отпустите меня, сэр!
– Леди, – сказал незнакомец, подергивая всклокоченными, подвернутыми кверху усами, – вы со мной поговорите. Видите ли, я знаю, кто вы такая, и чертовски твердо намерен получить вознаграждение за вашу голову.
Чувствуя, как ее пронизывает страх, Морган попыталась вырвать руку.
– Отпустите меня, вы, негодяй, или я позову констебля!
Она блефовала, но тут, как в ночном кошмаре, случившемся наяву, увидела, что к ним приближается констебль.
– Ну вот, – произнес напавший на нее мужчина и обнажил в ухмылке желтые зубы, – я на это и надеялся.
– Могу я помочь вам, мэм? – с легким ирландским акцентом спросил констебль.
– Да, сэр, – ответил обидчик Морган. – Вы бы лучше надели наручники на эту леди. Это та самая Грешная Вдова, убившая двух своих мужей. И, – злобно ухмыляясь добавил он, – я получу за ее голову те пять сотен долларов вознаграждения, что обещали.
– Вы ошибаетесь, – сказала Морган, стараясь не выдать своего британского акцента. – Я Мэрилин Эймс из Чикаго. Навещала тут родственников.
К ее великому облегчению, констебль скептически посмотрел на незнакомца:
– Отпустите-ка вы леди. У нее рыжие волосы, а у Грешной Вдовы – каштановые.
– Да на ней парик! Дайте-ка я вам покажу! – И мерзавец дернул.
– Эй, не делай этого! – воскликнул констебль. Его румяное лицо сморщилось от отвращения, он хлопнул мужчину по руке. – Клянусь Иисусом, ты отпустишь ее, негодяй! Идите, мэм, а не то опоздаете на поезд. Я его держу!
– Спасибо, сэр. – Морган шагнула к двери, сердце ее пело от облегчения…
– Мэм! Мэм! Вы забыли саквояж! Мисс Стюарт! – крикнул констебль, когда она взялась за ручку двери. «О Боже, беги, беги!» – вопил у нее в голове голос. Но она не может бежать, поезд будет только, через час, а то и больше. Нужно блефовать дальше. Усилием воли Морган заставила себя ослепительно улыбнуться, повернулась и шагнула вперед, чтобы взять саквояж из рук констебля. Но он его не отдал.
