Линси Сэндс - Сладкая месть
— Полагаю, она хочет выманить нас с женой из этой комнаты, — продолжал Гэлен. — Значит, двое из вас должны неотлучно находиться у двери. Катриона сделает все, чтобы помешать Кайле поговорить с братом. Не сомневаюсь: сегодня ночью что-то случится.
Все молча кивнули. Было совершенно очевидно: опасности дороги сменились еще большей опасностью и никому этой ночью не удастся отдохнуть, во всяком случае, никто не успокоится, пока Кайла утром не поговорит с братом.
Гэлен храпел так, что мог бы разбудить и мертвого; без сомнения, Кайла проснулась именно от его храпа. Не отрывая голову от подушки, она посмотрела на мужа и невольно улыбнулась. Конечно, он сейчас храпел, как жеребец, и все же походил во сне на невинного младенца.
Сделав над собой усилие, чтобы не рассмеяться, Кайла откинула в сторону простыни и осторожно поднялась с постели. Сейчас она твердо знала: они находятся в Форсите — о том свидетельствовало буквально все. Более того, она даже узнала комнату, в которой проснулась, — это была комната для гостей, находившаяся рядом с ее спальней. Но когда же они приехали? Этого Кайла не помнила… Помнила лишь, как несколько раз просыпалась в седле и Гэлен просил ее пересесть к нему, а она из гордости отказывалась. Отказывалась, потому что решила: если мужчины способны все это выдержать, то и она выдержит. Но в конце концов так устала, что не смогла проснуться, когда они наконец-то приехали в Форсит.
Одеваясь, Кайла оглядела себя и поморщилась — она проспала все на свете. Кто-то раздел ее и искупал, — конечно же, это Гэлен о ней позаботился. Какой он милый и добрый, какой внимательный! Надо будет так ему и сказать… Но сначала следует поговорить с братом.
Закончив одеваться, Кайла решительно направилась к двери, но вдруг остановилась.
Катриона!
Вспомнив об этой женщине, Кайла невольно насторожилась. Она спала слишком долго и теперь не знала, что задумала леди Форсит, так что следовало проявлять осторожность. Ведь Катриона наверняка попытается ей помешать, потому что боится разоблачения…
Стоя посреди комнаты, Кайла обдумывала положение. Более чем вероятно: Катриона поставила стражу у дверей комнаты Джонни — якобы для его безопасности, — и стражники не позволят Кайле пройти к брату. Если бы с ней были Гэлен и Шропшир, никто не смог бы ее остановить, но одна она ничего не может…
И тут ее осенило, вернее, она вспомнила, что в Форсите, как и во многих других английских замках, в стенах имелись потайные ходы, а также тайники и дырочки для подглядывания, находившиеся за фамильными портретами. Между этой комнатой и ее спальней как раз имелся потайной ход, которым она пользовалась в детстве, когда хотела удрать от родителей. Кайла решила, что и сейчас воспользуется этим ходом, чтобы тайно навестить брата, если, конечно, он по-прежнему лежит в ее бывшей спальне.
Кайла подошла к стене и стала искать камень, на который следовало нажать, чтобы привести в действие рычаг и отодвинуть плиту, закрывавшую проход. Вскоре она нащупала камень. Когда плита бесшумно отодвинулась в сторону, на Кайлу нахлынула волна воспоминаний… Она покинула Форсит всего лишь несколько месяцев назад, но за это время произошло так много, что ей казалось, прошли годы. Перед ней промелькнула череда событий: нападение на Джонни, отъезд из родного Форсита, внезапное появление Макдональда, долгая болезнь… и любовь… Господи! Наконец-то она — пусть мысленно — произнесла это слово!
Кайла остановилась и, оглянувшись, посмотрела в еще не закрывшийся проход — там, в комнате, спал ее муж. Конечно же, она его любит! Он признался ей в любви еще неделю назад, но тогда она не могла ответить ему. Зато теперь нисколько не сомневалась в том, что любит Гэлена — любит со всеми его недостатками и достоинствами.
Но что же именно она в нем любила? Вопрос показался ей забавным, и Кайла невольно улыбнулась. А ведь ответ напрашивался сам собой — она любила Гэлена за его непомерную гордость и за вспыльчивость, за острый ум, проявлявшийся в их редких беседах. Когда Гэлен смешил и развлекал ее, она становилась беззаботной, словно птичка. Конечно, он бывал с ней слишком строг, когда заставлял томиться взаперти за скучным вышиванием, но Кайла прекрасно понимала: муж просто заботится о ее безопасности, беспокоится за нее. Но больше всего она любила его за то, что он верил ей. Когда прибыл Шропшир, сообщивший о клевете Катрионы, Гэлен и его люди не поверили ни слову — никто не посмотрел на нее с подозрением. А ведь шотландцы в отличие от Шропшира и брата почти не знали ее. Не знали, но все же верили ей.
И сейчас, стоя у входа в потайной проход, Кайла наконец-то поняла, что любит не только Гэлена, но и всех его людей — хотя, конечно, по-другому. Да, любит, и это прежде всего означало, что она без колебаний доверила бы свою жизнь любому из них.
Бросив последний взгляд на спящего мужа, Кайла надавила на потайной рычаг, и плита бесшумно скользнула на место. Знакомым путем она ощупью пробиралась в темноте, пока ее нога не уперлась в невысокий порог, находившийся у входа в спальню. Немного помедлив, Кайла нажала ногой на потайной рычаг, и перед ней бесшумно открылся проход в комнату. Осмотревшись, она с облегчением вздохнула: рядом с братом, лежавшим в постели, находился один только Генри. На Генри можно было положиться — Кайла знала, что он ухаживает за больным ничуть не хуже, чем это делала бы Моргана.
Глядя на лежавшего в постели Джонни, Кайла думала о том, как он, должно быть, переживает из-за лживых обвинений Катрионы. Наконец, решительно отбросив эти мысли, она направилась к кровати. Увидев ее, Генри вскочил на ноги, но Кайла приложила палец к губам, и верный слуга молча закивал. Кайла улыбнулась ему — было очевидно, что он рад ее видеть.
Приблизившись к постели больного, Кайла склонилась над ним — и чуть не вскрикнула; она с трудом узнала лежавшего перед ней человека. Еще совсем недавно ее брат был крупным и статным мужчиной, прекрасным воином, но сейчас Кайла увидела лишь бледную тень прежнего Джонни.
Тотчас узнав ее, Джон тихо прошептал:
— Кайла… — Он тянул к ней исхудавшую руку, испещренную лиловыми прожилками.
Она смотрела в его широко раскрытые глаза — в них промелькнула радость, мгновенно сменившаяся страхом. Оскорбившись — ведь она прекрасно знала, чем вызван этот страх, — Кайла отвернулась. И вдруг, снова взглянув на брата, с уверенностью в голосе сказала:
— Джонни, ты выздоравливаешь.
Он на мгновение опустил веки, что должно было означать согласие.
— Гилберт сказал, что тебе лучше, — продолжала Кайла. — Но я не могла успокоиться и решила приехать…
— Ты думала, что у твоих людей все получится? — прошептал больной; его голос прозвучал так, словно железом скребли по стеклу.
