Марша Кэнхем - Опаленные страстью
— Дюрок, — бормотал Эмори. — Кто, черт побери, этот полковник Дюрок и почему его имя кажется мне знакомым?
— Может быть, потому, что ты произносишь его уже в тысячный раз, — предположила Аннели, — даже шепчешь во сне? И это несмотря на мои усилия тебя отвлечь.
Она отвлекала его и сейчас, сидя у него на коленях. Часы пробили пять, когда Аннели проснулась и увидела, что Эмори сидит за столом и просматривает бумаги. Когда она подошла, Эмори не поднял головы. Тогда она села к нему на колени, прижавшись к его сильному, горячему телу.
Он обнял ее, поцеловал в затылок. Ее волосы слегка пахли ромом, потому что она вымыла их в бочонке, который Диего позаимствовал в кладовой. Ничего более подходящего не нашлось.
— У меня такое ощущение, что мы все еще плывем в тумане, — тихо произнес Эмори, — Совершенно не зная, что нас ждет впереди.
Она вздохнула и устроилась поудобнее.
— Быть может, их план уже сорван. Я вообще не представляю, как можно бежать с «Беллерофонта». Ты же видел: он взят в кольцо военными кораблями с пушками и солдатами. Невозможно пробраться в порт незамеченным, точно так же как и бежать из него. Когда мы уплыли, в заливе круглосуточно находились корабли. Сейчас их должно быть в два или три раза больше, и если даже кому-то удастся перелезть через борт, его все равно заметят.
— Наполеон не умеет плавать. Он до смерти боится утонуть даже в собственной ванне.
— Тогда остается только захват с моря: Но чтобы помочь Бонапарту уйти от британского флота, понадобится еще одна армада, а это уже грозит военным столкновением. Хотелось бы знать, почему он сдался.
Эмори откинулся в кресле и задумчиво гладил волосы Аннели.
— А главное, почему сделал это с такой легкостью, хорошо понимая, что его могут повесить.
— Возможно, он надеялся, что этого не случится, если он добровольно отдаст себя в руки британских властей.
— После Эльбы он поклялся, что сделает все, только бы не попасть снова в тюрьму. Генерал Монтолон опасался, как бы он не покончил с собой после Ватерлоо.
— Тогда всем было бы легче. Эмори покачал головой.
— Он счел бы это трусостью, даже низостью.
— Я как-то читала, что Наполеон вообразил себя богом, а значит, бессмертным, и решил, что, если даже его убьют, он вновь возродится, только уже в другой оболочке. Скорее всего он просто сумасшедший. Его надо упечь в дом для умалишенных, и пусть он станет их императором.
Эмори уставился на нее.
— Что ты сказала?
— О сумасшедшем доме?
— Нет, до этого. Она сдвинула брови.
— Что он вообразил себя богом?
Эмори выпрямился, спустил Аннели с колен, взял письмо и долго, с удивлением смотрел на него.
— Не может быть, — пробормотал он. — Не может быть, черт возьми. Дюрок, негодяй! Ты думал, тебе это сойдет с рук?
Он вскочил, быстро оделся, сунул ноги в башмаки.
— Что случилось? Ты что-нибудь вспомнил? — спросила Аннели.
Он посмотрел на нее и перевел взгляд на круглое окошко. Небо было серым с фиолетовой полоской вдоль горизонта, море — все еще черным, но скоро рассвет, и, если Эмори не ошибся в расчетах, до Торбея осталось меньше сорока морских миль.
Он подошел к Аннели, взял в ладони ее лицо, крепко поцеловал.
— Я говорил, что люблю тебя?
— Мне так приятно слышать это снова, но…
— Говорил, что ты смелая, красивая, умная, и я хочу, чтобы ты мне родила много детей, и чтобы они были такими же умными, смелыми и красивыми, как ты?
— Я…
— А теперь одевайся. — Он снова поцеловал ее. — Мне нужно поговорить с Бэрримором.
— Но погоди…
Он быстро вышел, и до нее донесся лишь звук его шагов.
— Вы хотите попасть на борт «Беллерофонта»? — спросил Бэрримор, протирая глаза и спустив ноги с подвесной койки. — Вы, наверное, сошли с ума.
— Возможно, но, если мои предположения верны, я смогу вернуть себе доброе имя и сделать вас героем.
— Какие предположения? О чем вы? Который час?
— Скоро пять. С попутным ветром мы придем в порт задолго до полудня. Хотелось бы знать, честно ли отнесется капитан Мэтленд к белому флагу?
Брови Бэрримора взметнулись вверх.
— Вы собираетесь войти на «Интрепиде» в порт? Да ваш корабль там разнесут в щепы.
— Не разнесут, если вам удастся их убедить, что в интересах государства пустить нас на борт «Беллерофонта».
— Мне? Убедить их?
— Но если даже не удастся, черт возьми, вы все равно будете героем, Бэрримор. Сдадите властям неуловимого Эмори Олторпа, и он наконец предстанет перед судом.
Мужчины обернулись, когда появилась Аннели. Волосы ее были в беспорядке, а незаправленная рубашка свисала до колен.
— Вы понимаете, о чем он говорит? — спросил Бэрримор.
— Нет, — ответила Аннели. — Он мне не объяснил.
— Чтобы вы не сочли меня сумасшедшим. — сказал Эмори, — я ничего не стану объяснять, пока не доберемся до «Беллерофонта».
Аннели не понравилось то, что она увидела в гавани: маленькие лодки были заполнены элегантными мужчинами и женщинами; они потягивали вино из хрустальных бокалов и закусывали пирожными, в то время как с «Беллерофонта» поступали сообщения типа «знаменитый узник пошел завтракать» или «вернулся обратно в каюту».
Ночью лодки и баржи займут женщины другого сорта; едва стемнеет, откроются все таверны и залив засверкает огнями.
Эмори решил проплыть мимо Торбея, зайти в гавань с запада, бросить якорь немного выше и оттуда по суше отправиться в Бриксгем. Но корабль, подгоняемый ветром, несся прямо в залив, однако остановился в трех милях от него, чтобы не вызвать на себя огонь дюжины баркасов, расположившихся в гавани, хотя команда «Интрепида» готова была открыть ответный огонь.
Бэрримор, причесанный и элегантно одетый, подплыл к ближайшему баркасу, а потом отправился в гавань.
С палубы «Беллерофонта» офицеры и штатские смотрели в подзорную трубу сначала на «Интрепид», потом на один из баркасов, когда тот маневрировал между рыбацкими лодками. Он был, в свою очередь, встречен четырьмя баркасами с солдатами в красном, на один из них пересел Бэрримор и с эскортом направился к военному кораблю.
Аннели напряженно следила за Бэрримором, хотя расстояние не позволяло все как следует рассмотреть. Она взглянула на Эмори, который не отрываясь смотрел в подзорную трубу.
Примерно через час баркас поплыл обратно; там усиленно размахивали белым флагом.
— Что это значит? — шепотом спросила Аннели.
— Они пока не выкатили пушки; пожалуй, это хороший знак.
Когда баркас был на расстоянии выстрела, его командир представился, передал приветствия Фредерика Мэтленда, капитана военного корабля «Беллерофонт», и приглашение капитану «Интрепида» пожаловать на борт британского фрегата.
