Эльза Вернер - Проклят и прощен
Добыча, которую он там нашел, превзошла все его ожидания. Род Верденфельсов был не только одним из самых древних и богатых, но и одним из самых беспокойных, и члены «го жили в постоянной вражде со всеми соседями и родственниками. Там были тянувшиеся десятки лет старые споры о границах, запутанные процессы из-за наследства, жалобы, договоры, судебные решения и, кроме того, бесконечное количество актов. Фрейзинг сидел над ними с утра до вечера и с разрешения барона отобрал наиболее интересовавшие его бумаги, чтобы взять их с собой и дома спокойно изучить.
Было утро дня, назначенного для отъезда. Фрейзинг занимался укладыванием документов, которые хотел взять с собой, как вдруг дверь отворилась, и в комнату вошел его кучер.
— Вы хотите ехать как раз сегодня? Этого нельзя делать.
— Разве мы не можем выехать до полудня? Тут какое-то недоразумение.
Кучер в смущении произнес:
— Да ведь сегодня день святого Руперта и в горах небезопасно... это знает каждый ребенок. Мы сегодня угодим в снежную метель, попадем к Деве льдов, а ведь вы знаете пословицу: «Когда Дева льдов спускается вниз с вершины Гейстершпица»...
— Я предчувствовал, что окажется вздор! — воскликнул юрист. — Как вам не стыдно, Ансельм, верить таким пустякам? Вы ведь знаете, что я думаю об этом. Мы поедем после полудня! Говорю вам, будет хорошая погода, я ведь тоже понимаю эти признаки. Будьте с санями во дворе замка в назначенный мною час, чтобы мы успели попасть в город до наступления темноты, и если Гейстершпиц, Дева льдов и вся чертовщина, от которой у вас в голове все перепуталось, захотят нас задержать, я отправлю их всех к черту!
Кучер втайне очень испугался такого нечестивого вызова горным властелинам, но должен был подчиниться решительному приказанию своего господина и молча удалился, а Фрейзинг продолжал упаковывать акты с такой заботливостью, как будто дело шло об отправке драгоценного сокровища.
В назначенный час сани отъехали от Фельзенека. Погода действительно совершенно переменилась в эти несколько часов: солнце скрылось за сероватыми тучами, горы все больше заволакивало туманом, только Гейстершпиц был ясно виден. Лошадь бодро бежала по гладкой дороге, но тем печальнее казался кучер, рассматривавший небо с очевидной тревогой. Фрейзинг, закутанный в шубу, расположился удобно в санях, бросая от времени до времени нежные взгляды на лежавшую рядом с ним огромную связку актов. Путешествие продолжалось уже около часа, и они находились на пустынной горной дороге, как вдруг пошел редкий снег. Обернувшись к своему господину, кучер многозначительно произнес:
— Вот и снег!
Фрвйзинг не хотел соглашаться с ним и стал объяснять, что это ветер сметает снег с деревьев. Но снежные хлопья начали падать все чаще, и наконец завыла настоящая снежная вьюга, так что Фрейзинг не мог более упрямо утверждать, будто погода хороша.
— Поезжайте скорее, Ансельм, — вполголоса сказал он. — Погода, кажется, ненадежна, и если мы попадем под снег...
— Тогда нас захватит Дева льдов, — уныло докончил Ансельм. — Ведь сегодня день святого Руперта!
— Это становится невыносимо! — гневно закричал адвокат. — Хотел бы я иметь возможность послать вас с вашим днем Руперта на самый верх Гейстершпица. Вот настоящее место для глупцов, в головах которых Дева льдов все перепутала! Разумным людям, как я, она наверно не станет на дороге, да я и не советую ей познакомиться со мной.
Ансельм так испугался этих слов, что перекрестился и даже на несколько минут выпустил из рук вожжи. В эту минуту ветром сбросило ком снега с соседней ели, лошадь испугалась и рванулась в сторону. Сани с силой ударились о скалу, раздался громкий треск, и испуганная лошадь бросилась бежать со сломанной оглоблей, а сани, адвокат и кучер живописной группой остались лежать на снегу.
— А все от того, — заворчал Ансельм, опомнившись, — всё от безбожного издевательства! Господин Фрейзинг, вы еще живы?
Адвокат был жив, и первая его мысль после того, как он пришел в себя от падения, была о его сокровище.
— Мои акты! — закричал он. — Куда девались мои акты?
— Они, наверно, лежат там, внизу, — сказал Ансельм, указывая на откос горной дороги. — Слава Богу, что мы по крайней мере остались наверху.
Действительно, сани остановились у самого обрыва. Люди по счастливой случайности остались на шоссе, но тяжелая связка документов, очевидно, скатилась вниз, так как от них не осталось и следа.
Фрейзинг попробовал встать, и это удалось ему с большим трудом: он растянул сухожилие правой ноги и не мог ступить на ногу, и это было особенно скверно теперь.
Хотя кучер привел обратно лошадь, которая, отбежав на некоторое расстояние, вскоре остановилась, но сани так пострадали от сильного удара о скалу, что воспользоваться ими было теперь невозможно. Ансельм вслух горевал об этом, но не встретил сочувствия своего господина.
— Какое мне дело до саней! — в отчаянии воскликнул тот. — Я хочу достать обратно свои акты! Они не могли упасть глубоко и наверно лежат там, внизу, среди елей. Сходите вниз, Ансельм, и принесите мне их!
— Ни за что на свете! — ответил кучер. — После этого несчастья, да еще спускаться вниз по гладкой скале! Я поплатился бы за это головой в день святого Руперта. Что бы вы мне ни предложили, но этого я не сделаю!
Фрейзинг просил и угрожал, готов был сам спуститься, чтобы спасти любимые акты, но не мог двинуться с места, нога его начала сильно болеть. Он в самом деле оказался жертвой таинственной коварной силы, которая хотела отомстить ему за насмешку.
— Что мы будем теперь делать? — вздохнул он.
— Да, что-нибудь надо предпринять, — сказал Ансельм. — Мы не можем оставаться и сидеть в снегу, а идти вы не в силах. Садитесь на лошадь, а я поведу ее за повод до ближайшего двора.
— Ни в каком случае! — запротестовал Фрейзинг. — Чтобы это дикое животное еще раз понесло меня? Я совсем беспомощен, так как не могу шевельнуть ногой.
Тем не менее кучер попробовал устроить седло, но молодая, горячая лошадь, которой это не нравилось, так взбрыкивала, что пришлось оставить это намерение. Наконец решили, что Ансельм поспешит к ближайшему двору, находившемуся в получасовом расстоянии, попросит у крестьянина сани и приедет за своим господином. Фрейзинг, не способный пройти и десяти шагов, вынужден был остаться.
Хромая, с трудом дотащился он до скалы, которая могла защитить его от снежной вьюги, и опустился там на камень, а кучер с лошадью отправились в дорогу.
Так сидел бедный адвокат в одиночестве на снегу возле обломков саней, среди пустынной горной дороги, чувствуя себя несчастным и все более робея по мере того, как время шло и все еще приходилось ждать. Что, если Ансельм вовсе не вернется, если разразится снежная буря, и он не сможет пройти по дороге? Тогда его господин погибнет, замерзнет, и найдут только его труп, засыпанный снегом. Так вот как должна окончиться жизнь, которой никогда не коснулся солнечный луч любви, а всегда светил только холодный лунный свет «глубокого уважения»!
