Мэй Макголдрик - Пылкие мечты
— Это меня нисколько не волнует. Я женюсь на тебе, даже если у тебя не будет за душой ни гроша. Кстати, меня бы это вполне устроило, поскольку всяких трудностей стало бы меньше. Создавшееся положение затрагивает интересы слишком большого числа людей. — Дэвид закрыл книгу. — Ну, что скажешь, Гвинет? Тайный побег — удачный выход из положения. Мы поженимся до того, как леди Кэверс…
— Нет!
Гвинет круто повернулась на каблуках и поспешила к окну.
— Я сто раз говорила вам, капитан Пеннингтон, что не могу выйти за вас замуж!
— Черт побери, но почему? — Он бросил книгу на кресло и устремился к ней. — На сей раз никаких увиливаний. Я хочу получить ясный и откровенный ответ, без всяких недомолвок и уверток.
Гвинет повернулась к нему и протянула руку, удерживая его на расстоянии.
— Не подходи слишком близко. Для того чтобы сохранять ясность в мыслях, мне надо держаться от тебя подальше.
Но Дэвид ее не слушал и медленно приближался.
— Я не хочу, чтобы ты думала. Я хочу знать правду, а не ту разбавленную водичкой историю, которую, как ты считаешь, мне следует знать.
Гвинет шагнула в сторону и поставила между ними стул.
— Ты не готов к этому.
— Я готов, Гвинет.
Дэвид отодвинул стул и взял ее за руку.
— У нас не очень-то много времени. Меня одолевает предчувствие, что с прибытием Августы меня вовсе не будут рады видеть здесь.
— А ты считаешь, что сейчас тебя здесь рады видеть?
— Конечно.
Дэвид притянул ее к себе, и она почти упала ему на грудь. Она была слаба, больна и не могла сопротивляться… Дэвид воспользовался этим и поцеловал Гвинет в губы, не дав опомниться.
Ее протест выразился в форме нежного стона, губы ее раскрылись, чтобы он мог продлить поцелуй. Однако после минуты безумства рука Гвинет уперлась ему в грудь.
— Я не могу, Дэвид. Я не могу испытать все это снова после того, что увидела в твоих глазах в комнате Эммы.
— Что же ты увидела?
Она отступила назад:
— Ты по-прежнему ее любишь!
— Как ты можешь это говорить? — сердито спросил он. — Я смотрел только на тебя. Надеюсь, ты это заметила? Да будет тебе известно, меня интересуешь только ты и больше никто.
— Ты смотрел только на меня? — скептически хмыкнула Гвинет. — Но ты выглядел таким удрученным. Тебя охватили старые, ваши общие воспоминания. И ты не мог вспоминать свое прошлое, поскольку я была рядом.
— Ты самая дрянная… — Он тряхнул головой. — Тебе что, доставляет удовольствие давать волю своему необузданному воображению? Послушай, мы говорим о настоящей жизни, а не о выдуманных историях. Мои чувства к Эмме умерли, умерли давным-давно!
— Тогда почему же ты так себя ведешь? — упрямо возразила она. — Я зашла туда сегодня случайно. Я хотела узнать, любишь ли ты ее как раньше. В твоем сердце никогда не было места для кого-то еще. Она не отпускает тебя, и мне ничего не остается, как…
— Я покажу тебе, что остается! — Дэвид схватил ее за руку и потащил к двери.
— Куда ты меня тащишь?
Гвинет попробовала остановиться, но он сильным рывком заставил ее следовать за ним.
— Пришло время, когда ты раз и навсегда должна понять, что я испытывал к ней.
— Дэвид…
Но он не слушал ее лепета. Как раз в тот момент, когда он собирался открыть дверь спальни, в нее постучали. Дэвид распахнул дверь, и стоявшая в коридоре Вайолет отступила назад, а он потащил Гвинет к комнате Эммы, бросив на ходу:
— У нас с мисс Дуглас есть неоконченное дело в восточном крыле. Проследите за тем, чтобы нас никто не потревожил, пока я буду убеждать эту тупоголовую девицу, что она единственная, кого я люблю! И что она единственная женщина, на которой я хочу жениться!
Вайолет присела, пытаясь скрыть улыбку.
— Вайолет, не позволяй ему тащить меня куда-то! — взмолилась Гвинет. — Я не хочу никуда идти! Мне действительно вдруг стало плохо. — Она опять стала цепляться за предметы, стоящие в коридоре.
— Ты пойдешь туда сама, или я понесу тебя на руках! Выбирай, — твердо произнес Дэвид. Несколько слуг, проходивших мимо по коридору, прижались к стене, давая им дорогу, и Дэвид опять потащил ее за собой.
— Ты одурманен своим прошлым, — бормотала Гвинет, неохотно подчиняясь ему. — Ты можешь сходить туда и один.
— Тебя больше, чем меня, мучают воспоминания об Эмме. Давай разберемся в этом вместе. И Боже мой, давай сожжем в той комнате все, что там есть, лишь бы освободиться от памяти о ней, и тогда мы с тобой освободимся вместе. Понимаешь?
Гвинет подняла голову и расправила плечи. Ее зеленые глаза смотрели прямо на него, но Дэвид заметил в них неуверенность.
— Я все равно останусь при своем мнении.
— А я хочу кое-что тебе показать.
* * *У Гвинет задрожали колени. Она в самом деле была напугана. То, что Дэвид намеревался сделать, приводило ее в ужас, даже если это давало ей возможность надеяться на счастливый финал. Его слова и поступки робким огоньком освещали конец темного туннеля, который пока что представлялся Гвинет тупиком. Но об этом вряд ли стоило думать сейчас.
Они остановились у комнаты Эммы. Дэвид толкнул дверь и пропустил ее вперед. Войдя внутрь, Гвинет обнаружила, что за последний час здесь ничего не изменилось. Присутствие Эммы ощущалось везде — тут лежали вещи, хранившие память о ней. Гвинет услышала звук задвижки, повернулась и увидела, что Дэвид запер за ними дверь.
— Я не хочу, чтобы нам мешали.
Что ей оставалось делать? Она вынуждена была подчиниться. Гвинет повернулась к открытому окну, чтобы не мешать ему осматривать комнату. На этот раз Дэвид внимательно рассмотрел все предметы, пока его взгляд не остановился на большом портрете Эммы. Это была работа сэра Джошуа Рейнольдса. Рама, усыпанная ярко-алыми розами, служила изумительным фоном для прекрасного лица Эммы, а также для ее белого платья. Гвинет вспомнила то время, когда этот портрет висел в Баронсфорде среди прочих портретов умерших и ныне здравствующих членов семьи Пеннингтон.
— Как мучительно верно портрет похож на оригинал. Можно понять Лайона, когда он не пожелал оставить его в Баронсфорде.
Дэвид подошел ближе и остановился перед портретом. Гвинет отвела взгляд в сторону. Она не знала, как ей справиться с ревностью, вспыхнувшей в ее сердце. Каждая пролетавшая секунда казалась ей часом. Внутри ее нарастало беспокойство, болезненно сжималось сердце, а Дэвид все разглядывал портрет. Страхи, которые мучили ее, теперь многократно усилились. Ведь она была далеко не так красива, как Эмма; Гвинет не хватало ее изящества и вкуса, ее обаяния — одним словом, всего того, чем она покоряла мужчин. И Гвинет испугалась, что сейчас Дэвид будет сравнивать ее с Эммой. Гвинет тут же вспомнила, как не очень давно Эмма стояла перед ней и перечисляла ей подробно все ее недостатки.
