Зоэ Арчер - Чужак
– Богатые люди – они все такие?
Он потянулся и улегся на спину, увлекая ее за собой, так что она оказалась на его мускулистой груди. Она думала, что Саймон не обратил внимания на ее вопрос и не станет отвечать, но он вдруг проговорил:
– Эти люди – Харролд, Стокем, Тафтон – скопили огромное богатство, потому что плевать хотели на всех, кроме самих себя. Но я знал десятки, сотни коммерсантов, которые сколотили состояние, не обращаясь со своими рабочими как с животными, а эти… – Он тяжело вздохнул. – А эти готовы идти по трупам – только бы заработать побольше. Так что люди – они разные. Поэтому мы в «Немисис» по-разному к ним относимся.
– Но неужели вы заранее знаете, кто есть кто?
Саймон пожал плечами:
– Конечно, хотелось бы знать. Хотелось бы знать заранее. Но лучшее, что мы можем сделать, – это поощрять сострадание в других и как можно раньше видеть признаки жестокости, чтобы ее остановить.
– А если шантажируешь и запугиваешь людей, как Джек Далтон, – то что?
Саймон снова пожал плечами:
– Цитирую Марко, не раз цитировавшего Макиавелли. «Цель оправдывает средства» – вот так-то. Но ты ведь не собираешься отступать? – спросил он неожиданно.
– Нет, конечно. После того, что эти ужасные женщины болтали о бедняках, – нет. Похоже, они намеренно ослепляют себя. Словно не хотят видеть, что происходит вокруг.
– Такой выбор делают многие состоятельные люди.
– Но у других-то нет выбора.
Он провел губами по ее лбу.
– Поэтому мы и боремся как можем.
Элис нежилась в объятиях Саймона, ощущая его силу. И эти ощущения навсегда останутся с ней, что бы потом ни случилось.
Впрочем, уже и сейчас ясно, что случится. Она вновь станет дробильщицей, правда, будет зарабатывать больше. Но она все равно останется Элис Карр из Тревина, помогающей брату и невестке растить детей. Она также примет участие в управлении шахтой и… Будь проклят всякий, кто скажет, что женщина на это не способна!
Так что с ее будущим все ясно. И с будущим Саймона – тоже. Она ведь слышала решимость в его голосе, когда он говорил о «Немисис». «Немисис» – его жизненный путь, он с него не свернет.
А вообще-то он жестокий негодяй! Но когда он уйдет… Рана в ее сердце долго не затянется. Она не знала человека, подобного ему. И никогда не узнает, даже если покинет Тревин, покинет шахту и будет искать счастья в иных местах. Другого такого просто быть не может.
– Почему время должно идти? – прошептала она. – Почему мы не можем… воткнуть в него булавку – как ученые втыкают булавки в бабочек?
Он тяжело вздохнул:
– У времени есть крылья, и мы не можем их оборвать и запретить ему лететь. Мы можем сделать только одно… – Внезапным движением, от которого она чуть не задохнулась, он уложил Элис на спину, а затем прижал ее к простыням – твердо и неумолимо. – Мы можем наслаждаться каждой минутой, которая нам дана.
Она выгнулась, чтобы завладеть его губами в обжигающем поцелуе. Они уже несколько раз любили друг друга, но все никак не могли насытиться. Вот и сейчас они свивались в безумном танце, а его «петушок» все вонзался и вонзался в нее.
Через несколько минут она выскользнула из постели, поспешила в ванную и, схватив другую мочалку, подставила ее под теплую воду. Выйдя из ванной, Элис обнаружила, что любовник, сбросив покрывала, растянулся на кровати – великолепный в дерзкой своей наготе. И он наблюдал за ней сверкающими глазами.
Забравшись на кровать и став на колени, Элис скомандовала:
– Держись за изголовье!
Его губы чуть искривились в усмешке, но он подчинился – схватился за медное изголовье, так что его бицепсы стали еще более впечатляющими.
– Не двигайся, – продолжала Элис.
– Вот оно, твое истинное лицо, – усмехнулся Саймон. – Все женщины – диктаторы.
– Если это слово означает «властные», тогда да. А теперь – тихо. Не мешай.
Но когда она стала осторожно вытирать его естество мочалкой, Саймон не смог лежать спокойно. Он стонал и рычал, когда Элис ласкала его таким странным образом. Причем действовала очень медленно, так медленно, что он при каждом ее движении содрогался и сыпал проклятиями. В какой-то момент не выдержав, он потянулся к ней, но она ответила суровым взглядом.
– Я же сказала, не отпускай изголовье.
Саймон со вздохом подчинился, а Элис продолжала гладить его мочалкой. Но мочалка остывала, и она, сообразив, что не стоило мыть Саймона холодной водой, отложила ее. Его глаза сверкнули, когда Элис, раздвинув ноги, склонилась над ним. Ее сердце гулко колотилось от страха и возбуждения; она никогда не думала, что подобное возможно, но то, что он делал с ней на шезлонге… Ведь она тоже так могла, верно?
Опустив голову, она сжала возбужденную плоть любовника и коснулась ее губами. Затем, став смелее, стала ласкать его все энергичнее. И тут из горла Саймона вырвался громкий крик. Он содрогался всем телом, но Элис продолжала ласкать его, наслаждаясь восхитительным сознанием того, что это она заставляла Саймона содрогаться и громко стонать.
Но все же ей хотелось большего, и она внезапно отстранилась. Саймон тихо запротестовал, а она тотчас оседлала его и прижала мужскую плоть к своему лону. Какое-то время они пристально только смотрели друг на друга и оба тяжело дышали. При этом Саймон по-прежнему держался за изголовье кровати, а ведь мог бы и отпустить. Но он сдерживался, потому что обещал держаться. Обещал ей, Элис. И сейчас, когда она смотрела в его глаза, ей казалось, что она видела его сердце, устремившееся к ее сердцу.
– О, Саймон… – прошептала она, вбирая его в себя.
Оба застонали, когда он заполнил ее до конца. И она замерла на несколько секунд – только для того, чтобы прочувствовать и как следует запомнить этот момент.
А затем, упершись ладонями в грудь Саймона, она принялась двигаться – сначала медленно, набираясь опыта, потом все быстрее и быстрее. И с каждой секундой, с каждым новым открытием она стонала все громче.
– Да, Элис, да… – бормотал Саймон. – Такая прекрасная… познаешь себя. – И он с такой силой вцепился в изголовье, что даже жилы на шее напряглись.
Прошла еще минута-другая, и тут вдруг ей почудилось, что она словно разлетелась на миллион сверкающих осколков; и теперь Элис уже не ощущала ничего, кроме наслаждения. В последний раз содрогнувшись, она рухнула на Саймона лицом в его грудь.
– Я сейчас… – прохрипел он.
В следующую секунду Элис почувствовала, что ее подняли с постели. Саймон понес ее к шезлонгу с такой легкостью, словно она весила не больше, чем обрывок кружева. Но она не чувствовала себя нежной как кружево. Она чувствовала себя всемогущей.
Саймон повернул ее лицом к шезлонгу и заставил схватиться за его спинку, так что попка Элис выпятилась.
