Патриция Грассо - Фиалки на снегу
— Лизетта вернулась в Лондон, — сообщил Росс.
— И что?
— Я заплатил этой ведьме пятьсот фунтов, чтобы она дала мне взглянуть на свидетельство о рождении. Так вот, в графе «отец» Лизетта не вписала никого. Там пусто.
— Отлично! Значит, все в порядке!
— Не понимаю… — Росс действительно не понимал, что так обрадовало Джона.
— Я решил удочерить Лили, и то, что Лизетта не вписала в свидетельство имени отца, мне на руку. Я дам ей денег и заберу Лили к себе навсегда.
— Но ты же не знаешь, кто ее отец! — запротестовал Росс.
— Лили — моя дочь, и не важно, кто зачал ее. — Взгляд Джона потемнел.
— Я целиком и полностью одобряю твое решение. Придется мне, пожалуй, половину нежных чувств к будущим племянникам отдать Лили!
— Спасибо тебе. — Джон встал с кресла. — Теперь иди к себе и ложись спать. А я обещал своим прогулку в Гайд-парк… Так Изабель надеется приучить всех к мысли, что Лили — член нашей семьи.
Братья подошли к двери. Росс сказал:
— Так я вернусь после обеда и расскажу, что удастся узнать.
Джон кивнул головой, и они вместе спустились вниз. Там уже ждали Изабель и Лили — обе принарядились, и им не терпелось отправиться на прогулку.
— Доброе утро, — сказала Изабель.
— Доброе утро, — повторила за ней Лили.
— Поздравляю вас, — сказал Росс, целуя руку Изабель. — Брат рассказал мне о ребенке.
— Благодарю вас, милорд, — улыбнулась Изабель.
Росс наклонился к Лили:
— Ты помнишь, кто я?
Девочка отрицательно покачала головой.
— Я — твой дядя Росс!
— Как здорово! Значит, у меня есть и дядя! — воскликнула Лили.
— Целых два дяди, — с улыбкой сказал ей Росс.
— Три, — поправила его Изабель.
— А еще у тебя есть две тетушки, мамина мачеха, бабушка, бабушкина сестра — и еще много-много двоюродных и троюродных родственников! — добавил Джон.
— Ну и толпа! Что-то тесновато становится! — засмеялся Росс.
Лили тоже засмеялась и сообщила:
— А весной у меня еще будут братик и сестричка!
— Братик или сестричка, детка, — поправила ее Изабель.
— Какая разница? — простодушно спросила Лили. Все рассмеялись. Лили добавила: — И еще есть Джунипер и Доббс!
— А как же я?…
К удивлению братьев, Лили и Изабель одновременно повернулись к лестнице, словно их кто-то позвал.
— И еще Гизела! — сказала Лили. — Только вы ее не видите, потому что она ангел, а она сидит ступеньке лестницы!
— Вот так-то лучше, — довольно сказала Гизела.
Джон вздохнул: Лили, к сожалению, передались все странности Изабель. Но ей придется отучиться от бесед с невидимыми ангелами, если она хочет стать членом его семьи, а впоследствии войти в высший свет.
— Ты готова? — спросила Изабель у девочки. Та кивнула.
— Ловко, сестрица, — одобрительно прошептал Росс и обратился к Лили: — Я был очень рад увидеться с тобой. Обещаю, что скоро снова приду в гости!
— А как мне вас называть? — спросила Лили.
— Дядя Росс, конечно. — С этими словами он вышел.
— Галлахер уже ждет нас, — сказал Джон. — Пойдем?
— Как хорошо, что у меня такая большая семья! — сказала Лили, когда они вышли. — Вот только жаль… — она замялась.
— Что жаль, милая? — тут же спросил Джон.
— Жаль, что пони нету!
— Сказать тебе один секрет? — Джон улыбался.
— Я очень люблю секреты! — воскликнула Лили.
— Как и все женщины, — заметил Джон, покосившись на Изабель. — Слушай: как только мы вернулись в Лондон, я приказал привезти для тебя пони в Эйвон-Парк. Так что он уже ждет тебя там!
— Поедем туда! — попросила Лили.
— Нет, — сказал Джон, — у меня еще есть дела в городе. Ты сможешь подождать несколько дней?
Лили кивнула в знак согласия, и они сели в экипаж.
В Гайд-парке было очень красиво: по яркому синему небу проплывали облачка, под ногами шуршали опавшие листья. Солнце светило ярко, и было еще тепло.
На одной из аллей Джон обратил внимание Лили и Изабель на ряд фонарей.
— Эти фонари приказал повесить король Вильгельм Третий. Он любил прогуливаться по этой дорожке, и на «route du roi», то есть «королевской дороге», появилось первое в Англии уличное освещение.
— Я не знала этого, — сказала Изабель.
— Я тоже, — добавила Лили.
— Король говорил, что на освещенной дороге можно будет не опасаться грабителей, — продолжал Джон. Лили тут же потребовала объяснить, что такое грабители, и, растолковав ей новое слово, Джон сказал: — А еще в этом месте прошли сотни дуэлей.
— Дуэлей? Это что? — снова не поняла Лили.
— Иногда, — начал объяснять Джон, — два джентльмена, поспорив о чем-то, никак не могут прийти к согласию, и тогда они берут пистолеты, и…
— По-моему, Лили это не очень интересно, — перебила его Изабель. — Господи, ну почему вы, мужчины, только так умеете решать свои споры? Почему у женщин никогда до этого не доходит?
— Потому что вы…
— Умнее мужчин! — подхватила Изабель и осеклась: рядом с ними появился, словно материализовавшись из ниоткуда, Уильям Гримсби.
— Доброе утро, ваша светлость, — насмешливо протянул он. — Как приятно видеть единение семьи!
Джон обернулся: Уильям ехал верхом рядом с их экипажем. Изабель побелела от гнева, но ничего не сказала.
— А это кто у нас? — спросил Гримсби, бесцеремонно заглядывая в экипаж и уставившись на Лили.
— Доброе утро, Уильям, — сказал Джон, с трудом изображая улыбку. — Это Лили, моя дочь.
Насмешка исчезла с лица Гримсби. Он был в ярости — так непереносимо было для него зрелище чужого счастья.
— Когда мы приедем домой, папа подарит мне пони! — закричала Лили, которой и невдомек было, что чувствуют сейчас взрослые. — А весной мама родит мне братика и сестричку!
— Братика или сестричку, солнышко, — снова поправила ее Изабель. — Запомнила?
— Мои поздравления, ваша светлость, — сказал Гримсби, обращаясь к Изабель. — Точно так же он убил мою сестру! — И, не дав им опомниться, Гримсби ускакал прочь.
— Я убью его, — прошипел Джон.
— Успокойся, успокойся, — говорила Изабель, перегибаясь к Джону через плечо девочки и поглаживая его по руке. — Гримсби просто несчастный человек и завидует нам. Вот он и говорит разные гадости, но бояться его не нужно.
Джону потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Наконец он обернулся к жене и кивнул ей.
— Граф мне не понравился, — объявила Лили.
— Это он привез тебя в Эйвон-Парк? — спросил Джон.
— Он привез меня к тебе, папа! — ответила девочка, и Джон рассмеялся.
— Ты — большая оригиналка! — сказал он, обняв и поцеловав ее.
— Спасибо, папа, — ответила Лили, весьма довольная собой.
