Патриция Грассо - Фиалки на снегу
Джон больше не улыбался. Он слушал, затаив дыхание.
— Господи, спасибо, что у меня теперь есть такой замечательный папа, — продолжала Лили, складывая руки. — Жаль только, что он требует, чтобы я говорила ему «ваша светлость»… Но я не жалуюсь, господи, хотя… — Она остановилась, раздумывая: продолжать или она уже сказала достаточно.
Джон приблизился к ней, и наконец девочка заметила его. Он опустился на колени и так же, как она, спросил, глядя вверх:
— Господи, ты слышишь меня?
— Он слышит, ваша светлость, — шепотом заверила его Лили.
Джон кивнул.
— Господи, спасибо тебе за то, что у меня теперь есть такая замечательная дочь. Но прошу тебя: пусть она согласится называть меня папой!
Лили вскочила с колен и бросилась к нему в объятия.
— Папа, папа! — восклицала она, гладя его по лицу. — Мой папочка!
На лице Джона сияла счастливая улыбка.
— Могу я называть тебя просто Лили? — спросил он.
— Конечно, — ответила она. — А леди Белли позволит назвать ее мамой?
— Конечно, позволит, — раздался голос Изабель.
Лили повернулась. Изабель стояла сзади них, и Лили, не в силах сдерживать своей радости, бросилась обнимать ее. Но вдруг девочка помрачнела.
— А как же Лизетта? — спросила она встревоженно.
— Теперь у тебя две матери, — ответила Изабель. — Пойдем сядем. — Они сели на скамью в последнем ряду. — Слушай: когда мы вернемся в Англию, твой папа удочерит тебя. Это значит, что вы будете носить одинаковое имя.
— Значит, тебя тогда будут звать Лили? — спросила девочка, поворачиваясь к Джону.
— Нет, милая, — со смехом ответил тот. — Это тебя будут звать Лили Сен-Жермен, потому что мое полное имя — Джон Сен-Жермен.
— А куда же денется «Дюпре»? — не поняла Лили.
— Мама тебе все объяснит после завтрака, — сказал Джон. И, обращаясь к Изабель, спросил: — А что тебя привело сюда?
— Ангел сказал мне — поспеши в часовню, если хочешь увидеть чудо.
— А, ангел… — без особого энтузиазма откликнулся Джон.
— Лили, твой папа — невозможный скептик, — сказала Изабель.
— Это кто?
— Тот, кто не верит в ангелов, — объяснила Изабель.
— Очень плохо — не верить в ангелов! — Лили погрозила Джону пальчиком.
— Я приношу свои извинения, милые дамы, — весело сказал он. — Я постараюсь работать над собой, чтобы обрести веру в сказки и небылицы.
Изабель улыбнулась:
— А еще ангел сказал, что будущей весной у меня родится ребенок!
В глазах Джона радость смешивалась с недоверием. Он встал, поцеловал жену и торжественно сказал:
— Если это действительно случится, я больше никогда не буду сомневаться в их существовании.
17
Стоял теплый погожий сентябрь. Листья на деревьях переливались всеми оттенками красного, желтого и оранжевого; стоя у окна в своем кабинете, Джон Сен-Жермен думал о том, что эта осень отличается от всех прошлых: теперь у него есть два ангела, Изабель и Лили, и они играют друг с другом в его саду, не ведая ни о каких опасностях мира…
Он вспомнил о том, что его жена беременна. В тысячный раз задавал Джон себе один и тот же вопрос: могла ли Изабель действительно узнать об этом заранее от ангела-хранителя? Она сказала, что весной появится ребенок, — и вот она беременна. Изабель сияла от счастья, и Джон поневоле вспомнил Ленору. Он и не думал, что ожидание ребенка может доставить женщине такую радость.
Они любили друг друга, и любовь Изабель наполнила всю жизнь Джона, весь его мир. Да и она сама жила только его любовью: ей было необходимо каждый день слышать от него волшебные слова. Каждую ночь, после того как Джунипер уводила Лили наверх, они уединялись в спальне, и Джон доказывал, как сильна его любовь.
«Радость навсегда»… Надпись, выгравированная на обручальном кольце, освещала каждый день их жизни.
— Доброе утро, ваша светлость, — оторвал Джона от размышлений голос Росса.
Джон критически оглядел брата: Росс явно не ночевал дома и теперь очень напоминал помятого, но весьма довольного кота. Пиджак был чем-то испачкан, рубашка была застегнута кое-как, галстука не было вовсе…
— Надеюсь, леди стоит того, — сказал Джон с иронией.
— О да! Она заставляет забыть обо всем на свете! — воскликнул Росс. Он налил себе виски из графина и, приветственно подняв стакан, залпом опорожнил его.
— Не рановато ли — в такой час? — с сомнением спросил Джон.
— Нет, — ответил Росс с озорной улыбкой. — Скорее уж поздно — учитывая, что я сегодня не ложился… То есть нет, — поправился он, — ложился. Но вот глаз не сомкнул!
Джона рассмешили эти слова.
— Как ты узнал, что мы вернулись в Лондон? — спросил он.
— Вчера вечером я встретил в клубе лорда Пенника. Он проезжал мимо нашего особняка и видел, как слуги разгружают экипаж.
— Не было никаких вестей от Джейми и Майлза?
— Нет. Я думаю, они уже в пути, поэтому и нет писем.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Джон. — Вот интересно, как отреагирует Монтгомери на известие о моей женитьбе…
— Примет тебя в свою семью с распростертыми объятиями, я полагаю, — ответил Росс.
— Да уж, иного выхода у него не будет. Ведь скоро я стану отцом его племянника!
Росс в изумлении уставился на старшего брата.
— Прими мои поздравления! — наконец воскликнул он и снова налил виски — в два стакана, один взял себе, а другой протянул Джону. — Выпьем же за твоего будущего ребенка. От всей души я желаю ему — или ей — здоровья, богатства и счастья!
Они выпили, и Джон спросил:
— Скажи мне, брат, ты узнал что-нибудь о том происшествии? Уже известно, кто покушался на мою жизнь?
— Сегодня вечером я жду сообщения от одного человека, — ответил Росс. — Я дам тебе знать сразу же.
— Хорошо… Расскажи, что происходило в Лондоне, пока меня не было.
— Начну с дел семейных. Лобелия выходит замуж. А вот намерения Хэнкока заставляют меня сомневаться…
— Я пригласил его к себе сегодня, — вставил Джон. — Уверен, что он сделает предложение мисс Рут уже вечером.
— Николас де Джуэл живет в доме у Монтгомери с самой твоей свадьбы и не собирается уезжать оттуда, — продолжал рассказывать Росс.
— Николас де Джуэл — идиот, — заметил Джон.
— …И у него теперь есть новый друг. Я их видел вместе с Уильямом Гримсби в клубе на Сент-Джеймс-стрит.
— А, клуб одиноких страдальцев? — усмехнулся Джон.
— Я бы на твоем месте не стал смеяться. Уверен, они что-то замышляют против нас!
Джон пренебрежительно махнул рукой, но следующая фраза брата заставила его посерьезнеть.
— Лизетта вернулась в Лондон, — сообщил Росс.
— И что?
— Я заплатил этой ведьме пятьсот фунтов, чтобы она дала мне взглянуть на свидетельство о рождении. Так вот, в графе «отец» Лизетта не вписала никого. Там пусто.
