Непокорная фрау Мельцер - Якобс Анне

– Господин фон Клипштайн на обеде, – сообщила Хофман с набитым ртом и покраснела. – Извините.

– Вольно, – улыбнулся он и продолжил ироничным тоном: – Приказываю вернуться к поеданию пищи.

Они были рады этой шутке и засмеялись. Вот хорошо. Продуваемый ветром и с развевающимся пальто, он прибыл на виллу. У такой прогулки были свои преимущества: он заметил, что ветер сломал в парке много веток – давно пора было позаботиться о деревьях. Поскольку он лишь изредка нанимал для работы в парке несколько человек, участок сильно зарос. Наверное, все-таки придется взять садовника, надо будет поговорить об этом с мамой.

Эльза открыла ему дверь, сделала реверанс и приняла пальто и шляпу.

– Моя мать в порядке?

Этот вопрос стал привычным, поскольку Алисия часто страдала от мигрени или других заболеваний. Однако в большинстве случаев она все равно появлялась на обед.

– К сожалению, нет, господин Мельцер… Она наверху, в своей комнате. – Эльза, не открывая рта, скривила лицо, выражая сожаление. Выглядело довольно странно, но все уже привыкли к этому. – Фрау фон Доберн хотела бы поговорить с вами.

Это ему не понравилось, но приходилось мириться. С тех пор как Серафина фон Доберн стала предметом разногласий в его браке и семье, присутствие экономки раздражало его. В этом, конечно, не было ее вины. Нужно быть справедливым. Бедной женщине пришлось нелегко на новом месте, Мари, к сожалению, оказалась права.

– Она ждет вас в красной гостиной.

Значит, еще до обеда. Пожалуй, и в самом деле лучше сразу покончить с этим. Наверное, она снова хотела пожаловаться на прислугу, а поскольку мама была нездорова, то пришла к нему. Однако ему не понравилось, что она заняла красную гостиную. Госпожа Шмальцлер никогда не позволяла себе подобных вольностей.

– Скажи ей, что я приглашаю ее в мой кабинет.

Паулю пришлось подождать некоторое время, и это его разозлило, потому что он был голоден. Наконец он услышал, как хлопнула дверь в красной гостиной. Ага, мадам обиделась, что он не принял ее приглашение в господскую приемную. Пауль решил испытать на прочность ее высокомерие.

– Извините, что заставила вас ждать, – сказала она, входя. – Мне нужно было переписать письмо, которое в спешке продиктовала ваша мать.

Он кивнул и молча указал рукой на стул. По старой привычке он сам сел за письменный стол – предмет мебели, в котором Якоб Буркард когда-то спрятал свои конструкторские чертежи. Прошло уже десять лет с тех пор, как они с Мари нашли эти бумаги. Мари – как сильно он ее тогда любил. Как он был счастлив, когда она согласилась принять его предложение. Неужели тени прошлого оказались сильнее их любви? Может быть, вина его отца разрушила их счастье?

– Ваша мать поручила мне сообщить вам о неожиданном событии. – Серафина фон Доберн одарила его вежливой улыбкой.

Он взял себя в руки. Не было смысла предаваться мрачным предчувствиям.

– Почему бы ей самой не поговорить со мной?

Улыбка Серафины выражала только сожаление.

– Сегодня утром у вашей матери состоялся телефонный разговор, который оказал сильное напряжение на ее и без того слабые нервы. Поэтому я дала ей успокоительное, она спустится к обеду, но в данный момент ей затруднительны долгие дискуссии.

С согласия доктора Грайнера Серафина время от времени давала матери немного валерианы. Совершенно безвредно, как объяснил ему доктор. Тем более что назначенная доза была небольшой.

Он ждал худшего. Неужели это был звонок от Мари? Вдруг она – мелькнула безумная мысль – подала на развод? Разве доктор Грюнлинг не говорил, что все чаще женщины подают такие иски? Результат женской эмансипации.

– К сожалению, состоится развод. – Серафина словно услышала его мысли.

Итак, это правда! Он чувствовал, как падает в бездну. Он потеряет Мари. Она больше его не любит.

– Развод, – медленно произнес он.

Серафина внимательно следила за эффектом своих слов и немного медлила с ответом.

– Да, к сожалению. Ваша сестра Элизабет позвонила из Кольберга и сообщила, что подала на развод с мужем Клаусом фон Хагеманом. Процесс ведется здесь в земельном суде, в Аугсбурге, по ходатайству мужа.

Лиза! Это Лизе предстоит развод с мужем. По какой-то своей причине. Лиза, а не Мари подала на развод.

Он испытывал невыразимое облегчение и в то же время раздражение из-за того, что так открыто проявил свои чувства перед Серафиной.

– Очень жаль, – пробормотал он. – Она сказала, что собирается делать дальше?

– Для начала Лиза поселится здесь, на вилле. Что она планирует дальше, мы не знаем.

Он вполне мог себе представить, что эта новость, которую Лиза, вероятно, сообщила кратко и лаконично, в своей манере, стала для мамы настоящей катастрофой. Какой скандал! Аугсбургское общество все еще сплетничает о сбежавшей жене Пауля Мельцера, а теперь его сестра разводится с мужем и возвращается в родительский дом. Кроме того, постоянно шептались о безнравственной жизни молодой вдовы Китти Бройер, которая довольно открыто общалась с различными молодыми художниками. Неблагополучная семейная жизнь Мельцеров снова станет излюбленной темой всех сплетников Аугсбурга.

– Могу ли я высказать одно замечание?

– Пожалуйста!

Теперь Серафина выглядела смущенной, что подходило ей гораздо больше, чем фальшивая улыбка. Что ж – она происходила из благородной семьи, где истинные чувства проявляются лишь в исключительных случаях. Он знал это от своей матери.

– Что касается меня, я очень рада, что Лиза вернется сюда. Вы, возможно, помните. Мы с ней подруги. Я думаю, Лиза приняла трудное, но правильное решение.

– Возможно, – согласился он. – Лиза, конечно, очень желанный гость на вилле и получит всю необходимую поддержку.

Серафина кивнула и, похоже, была искренне тронута.

У этой тягостной особы, оказывается, были и свои хорошие стороны, но, к сожалению, она ничего не могла поделать со своей невзрачной внешностью.

– Какое счастье иметь такого брата. Того, кто так безоговорочно поддерживает свою сестру, – тихо произнесла она.

– О, большое спасибо. – Он пытался отшутиться. – В трудные времена мы, Мельцеры, всегда держимся вместе. – Она кивнула и посмотрела на него. С томным взглядом. О боже, она всегда так смотрела, когда они раньше встречались в каком-нибудь обществе или на балу. – Тогда мы должны пообедать сейчас, – поспешно добавил он. – Меня ждут на фабрике.

Мама уже сидела за столом, с прямой спиной, как всегда, но бледная и с таким выражением лица, будто рухнул мир. Пауль обнял ее и поцеловал в лоб.

– Пауль. Ты уже знаешь? О боже – похоже, нам, Мельцерам, не будет пощады.

Он постарался утешить ее, но удалось лишь отчасти. Тем не менее мама теперь была готова произнести молитву перед едой. Юлиус молча и с мрачным выражением лица подавал суп. Когда Пауль спросил, все ли у него в порядке, лакей объяснил, что редко чувствовал себя лучше. При этом он посмотрел на госпожу фон Доберн так, словно хотел ударить ее половником.

– Этот господин Винклер, – задумчиво произнесла Алисия, когда Юлиус унес суп. – Меня немного удивляет, что Лиза даже не упомянула его по телефону…

– Ну, – сказала Серафина с легкой улыбкой. – Это не имеет значения. Давайте просто подождем и посмотрим. Как только она будет здесь, обязательно откроет нам свое сердце.

После ее слов Алисия стала выглядеть заметно лучше, что удивило Пауля. Лиза почти никогда не доверялась другим людям. Она обдумывала свои дела самостоятельно и зачастую поражала внезапными решениями. Но, похоже, в последнее время Алисия стала немного рассеянной и больше доверялась тому, что говорила госпожа фон Доберн.

– Мне кажется, что капуста пересолена. – Экономка вытерла губы полотняной салфеткой.

– Вы правы, фрау фон Доберн, – согласилась мама. – Слишком много соли.

– Серьезно? – Пауль нахмурил брови. – По-моему, она превосходна.

Госпожа фон Доберн проигнорировала его мнение и поручила Юлиусу сообщить поварихе, что она пересолила овощи. Юлиус слегка наклонил голову, давая понять, что он услышал, но не ответил.