Жаклин Брискин - Все и немного больше
— А какие они должны быть, папа? — спросила Алфея, садясь на стул напротив дивана, где сидели родители, и вежливо наклонив голову.
— Ты не хочешь постараться быть благоразумной? — спросил отец.
— А разве это так неблагоразумно — хотеть знать, какого человека будут рады принять в семью?
Миссис Каннингхэм вкрадчиво сказала:
— Мы вовсе не против мистера Хорака, дорогая.
— Ну да, некоторые из ваших лучших друзей — сталелитейщики.
Миссис Каннингхэм обхватила себя руками.
— Играет роль совокупность разных обстоятельств.
— Взять хотя бы эти сомнительные истории с женщинами, — сказал отец.
Алфея задрожала, испытав, как и прежде, чувство отчаянного одиночества в этом мире.
— Я знаю, что он не монах ордена траппистов! — выкрикнула она. — Он художник! Великолепный, потрясающий художник! Его выставляет Лонгмэн! У него была персональная выставка в музее Финикса до призыва в армию…
— Вот в том-то и дело: его призвали в армию, — сказал мистер Каннингхэм. — В нашей семье никто не ждал призыва, а шел добровольцем.
— Джерри был награжден за храбрость, ты сам сказал.
Пластинка остановилась, и в комнате установилась тишина.
Мистер Каннингхэм встал, чтобы поставить новый комплект пластинок. Наклонившись над большой радиолой, он заговорил более раздраженно, чего не позволял себе до этого.
— Что с тобой происходит? Ты не ребенок. Мы все говорим по-английски. Почему ты даже не попытаешься понять нашу точку зрения?
— Потому что все это чушь и дерьмо!
— Алфея! — укоризненно проговорила мать.
— Он уже научил тебя грубости, — сказал мистер Каннингхэм.
Миссис Каннингхэм выразительно вздохнула.
— Дорогая, эта дискуссия всех нас очень расстраивает.
— И не имеет смысла, — подхватил мистер Каннингхэм. — Мы приняли решение. То, что я сказал утром, остается в силе. Ты не будешь общаться с Хораком. Если он проявит настойчивость и пожелает увидеть тебя, то найдутся другие методы воздействия, менее приятные. Ты несовершеннолетняя. Мы не хотим быть жестокими, но ты должна нас понять. Мы боремся за то, чтобы защитить наше будущее.
— Разве не понятно, что он явно не нашего плана человек? — спросила миссис Каннингхэм.
Как обычно, именно вкрадчивый голос матери послужил причиной взрыва Алфеи.
Весь день Алфея обдумывала слова, которые она должна будет сказать, если дело осложнится. Сейчас она отказывалась верить происходящему — ведь родители всегда ей уступали. Ее захлестнули эмоции, и она напрочь забыла все приготовленные фразы.
— Ах, как ужасно, что родители Джерри необразованные пролетарии! Я бы не возражала, если бы он происходил из благовоспитанной, респектабельной семьи, в которой отец не зарабатывает деньги, а женится на них!
Мистер Каннингхэм повернулся и ухватился за край камина.
— Ты не смеешь так говорить! — произнесла миссис Каннингхэм таким зловещим шепотом, какой Алфея никогда не слыхала. Именно так говорил старый Гроувер Т. Койн, когда пребывал в страшном гневе.
Алфея резко вскинула голову.
— Джерри и я поженимся, это решено.
— Этого не будет, — таким же зловещим шепотом сказала миссис Каннингхэм. — Мы слишком любим тебя, чтобы допустить это.
На лице Алфеи появилась насмешливая, едва ли не сардоническая улыбка.
— Я-то знаю, как горячо меня любит папа, а вот знаешь ли ты, мама? Когда мне было десять лет, в новогоднюю ночь он пришел в мою комнату, — говоря это, Алфея испытала прилив такого стыда, который обжег ее, и голос ее стал звонким, как у ребенка. — Когда мне было десять лет, он доказал мне, как сильно меня любит…
Мать ударила ее ладонью по лицу. В этой, казалось бы, мягкой руке была огромная сила. Ошеломленная Алфея отпрянула назад и упала в кресло.
— Ах ты маленькая потаскушка! Грязная шлюха, которая сожительствует со всяким отребьем! — прошипела миссис Каннингхэм.
У Алфеи начали стучать челюсти и задергался левый глаз.
— Ты знаешь… Ты должна была догадаться, что папа и я много лет занимаемся любовью. — Алфея с отвращением заметила, что в ее голосе прозвучали просительные нотки.
— Ты лгунья, ты лживая потаскушка!
— Но это случается только тогда, когда он очень пьян.
— Лгунья! — задохнулась от крика миссис Каннингхэм, схватила Алфею за руку и, подняв ее на ноги, стала так сильно трясти, что шпильки выпали из прически, и волосы рассыпались по плечам.
— Мама, ты должна была слышать, когда папа ночью приходил ко мне…
Миссис Каннингхэм снова залепила дочери пощечину.
— Я не желаю слушать ложь!
Мистер Каннингхэм прислонился лбом к мраморной каминной полке, его тело содрогалось от рыданий.
Миссис Каннингхэм потащила Алфею к двери. Открыв ее, она прошипела:
— Мы не хотим видеть твое бесстыжее лицо, пока ты не будешь готова извиниться. — Она вытолкнула дочь в зал и захлопнула за ней дверь.
Алфея прислонилась к косяку двери. Пластинка кончилась, и, пока не заиграла новая, ей было слышно, как безутешно рыдает отец и как успокаивает его мать.
Она прибежала в свою комнату и повалилась на кровать.
28
Алфея не могла справиться с рыданиями. «Я порочна, я порочна», — повторяла она в ритме концерта Моцарта для валторны. Она пыталась внушить себе, что была в этом деле жертвой, но затем снова вспоминала, как рыдал отец, и глаза ее наполнялись слезами.
Лишь где-то около полуночи она немного успокоилась. Раздевшись, она заползла под простыни с материнскими монограммами. У нее болели горло и грудь, а после чувствительных оплеух матери нервно подергивалась щека.
Раньше, хотя ее и раздражали робость и приземленность матери, Алфея все же любила ее. Сейчас с матерью произошла такая трансформация, какую невозможно было предположить, — как если бы любимый белый кролик вдруг превратился в хищного снежного барса. Она знает о наших отношениях с отцом, подумала Алфея. Конечно же, знает, но она готова направить эскадрилью бомбардировщиков Б-52 и стереть Беверли Хиллз с лица земли, чтобы защитить папу.
Алфея незаметно заснула.
Она проснулась от звука открываемой двери.
В коридоре было совершенно темно, так же как и в комнате, занавешенной плотными шторами.
— Папа? — тоненьким голосом спросила Алфея.
Ответа не последовало.
Дверь закрылась. Кто-то вошел в комнату?
— Папа? — снова прошептала она.
Молчание. Алфея затаила дыхание.
Спустя какое-то время (ей показалось, что прошло не менее часа) она набралась храбрости и потянулась к выключателю настольной лампы.
