Карин Монк - Ведьма и воин
Ударом ноги Макдан распахнул дверь своей комнаты.
– А мне наплевать, прилично это или нет! – вскричал он. – Она моя, и я буду чертовски хорошо ухаживать за ней!
Войдя внутрь, он осторожно положил Гвендолин на кровать. Она вся сотрясалась в ужасном кашле, пытаясь очистить свои легкие от дыма.
– Полегче, – успокаивал ее Алекс, помогая ей сесть. – Дыши медленно, Гвендолин. Полегче.
Гвендолин не могла ответить ему; ее горло и грудь сжимали спазмы, так что почти невозможно было сделать даже слабый вдох. Она кашляла и давилась, уверенная, что вот-вот захлебнется в отвратительной жгучей жидкости, поднимавшейся к ее горлу.
Внезапно она упала на кровать, и ее вырвало.
– Элспет должна пустить ей кровь, – сказала Ровена, когда в дверях появилась знахарка.
– Ее тело должно быть очищено, – согласилась Элспет.
– Не смей к ней прикасаться, Элспет! – яростно крикнула Кларинда, приковылявшая вслед за ними. – Ты хочешь одного – навредить ей!
– Как ты смеешь! – В глазах Элспет бушевала злоба. – Как у тебя поворачивается язык говорить такое, после того как я ухаживала за тобой, когда ты произвела на свет своего мертвого ребенка!
– О, да, – язвительно ответила Кларинда. – Все время, когда я кричала от боли, в муках рожая ее, ты повторяла, что это Бог наказывает меня и что я должна покорно переносить страдания, а когда мой бедный ребенок задохнулся, ты сказала, что я прогневала Господа своими грехами и своей похотью и поэтому он в качестве наказания забрал мою малютку! Прекрасная забота, нечего сказать!
– Я присмотрю за ней, Кларинда, – объявила Марджори, входя в комнату. – Нам не нужна твоя помощь, Элспет.
– Макдан, – твердо произнесла Элспет, – ты не можешь позволить…
– Убирайтесь! – крикнул Алекс. – Все!
Женщины испуганно посмотрели на него.
– Вон! – потребовал он, угрожающе повернувшись к ним.
Они повернулись и поспешно покинули комнату.
Алекс захлопнул дверь, отгородившись от любопытных взглядов собравшихся в коридоре Макданов. Они были потрясены его поведением. Вне всякого сомнения, весь остаток дня они будут обсуждать, сходит он с ума опять или нет.
Возможно, сходит.
Рвота у Гвендолин прекратилась, и теперь она без сил лежала на кровати и кашляла. Алекс намочил полотенце, присел рядом с девушкой и стал осторожно вытирать ей лицо.
– Сделай глубокий вдох, Гвендолин, – тихо приказал он, омывая прохладной водой испачканные щеки и губы девушки. – Вот так… медленно… теперь выдыхай. Очень хорошо. Теперь опять вдохни.
Он продолжал ласково подбадривать Гвендолин, и ее дыхание постепенно выровнялось. Теперь, когда ее грудь вздымалась и опускалась без видимых усилий, он налил ей чашку воды.
– Прополощи рот и сплюнь в таз. – Он опять приподнял ее и отвел назад ее волосы, чтобы ни одна из черных шелковистых прядей не запачкалась.
Гвендолин обессиленно оперлась на его руку, взяла чашку и прополоскала рот.
– А теперь сделай несколько маленьких глотков воды. Это уменьшит жжение в горле. Очень хорошо, – успокаивал ее Алекс. – Твое платье совсем почернело от дыма. Давай я помогу тебе снять его.
Слишком измученная, чтобы думать о приличиях, Гвендолин подняла руки, позволив Алексу распустить шнуровку на платье и стянуть его через голову, оставив ее в одной сорочке. Он бросил платье на пол, быстро снял с нее башмаки и чулки, откинул покрывало кровати и уложил ее на чистые простыни.
– Тебе лучше? – спросил он, осторожно накрывая ее пледом.
Она кивнула и поморщилась от боли.
Алекс медленно провел пальцами по ее голове. Гвендолин вздрогнула, когда он коснулся огромной шишки на ее макушке. Помрачнев, он смотрел на свои измазанные кровью пальцы. Если Гвендолин потеряла сознание, наглотавшись дыма, то она никак не могла удариться макушкой.
Ему было совершенно ясно: кто-то ударил ее и оставил умирать в огне.
Он наклонился и принялся убирать с пола рвоту, изо всех сил стараясь сдержать ярость. За долгие месяцы болезни Флоры он хорошо научился ухаживать за больными. В самом начале он приводил к ней лекарей, каких только мог найти, но потом, когда стало ясно, что она умирает, Алекс никого не подпускал к жене, предпочитая самостоятельно ухаживать за ней. Очистка грязных каменных плит помогла ему привести в порядок мысли. Господь не наградил Флору и Дэвида крепким здоровьем, и Алекс, несмотря на всю свою яростную решимость, почти ничего не мог сделать, чтобы защитить их. Но это не Бог запер Гвендолин в комнате и поджег кровать.
Это сделал кто-то из членов клана.
– Ты мне можешь сказать, что случилось, Гвендолин? – спросил он, отодвигая таз и тряпку.
– Я… точно не знаю, – прошептала она.
Он пододвинул к кровати стул и сел.
– В твоей комнате уже был пожар, когда ты вошла?
– Нет. Я помню, что было очень темно, потому что ставни оказались закрыты. Это показалось мне странным, ведь я никогда не закрываю их.
Значит, те, кто поджег кровать, сначала закрыли их, понял Алекс. Либо они хотели, чтобы дым остался в комнате, сделавшись еще гуще, либо старались сделать так, чтобы никто не заметил пожар в башне, пока не станет слишком поздно. Ярость вскипела в нем с новой силой.
– А что случилось потом?
– Я подошла к окну и попыталась открыть ставни, но это оказалось трудно. Тогда я перешла к другому окну, но тоже не смогла открыть его. А потом… – Она умолкла, вспоминая.
– Что потом?
Гвендолин колебалась. Она знала, что Макданы боялись и презирали ее. Они и не скрывали этого. Но несмотря на то что она была здесь нежеланным гостем, за последнюю неделю ей удалось убедить себя, что они по крайней мере примирились с ее присутствием. Она поняла, что ошибалась. Макданы хотели уничтожить ее, точно так же как и ее собственный клан.
– Кто тебя ударил, Гвендолин?
Она удивленно посмотрела на него.
– У тебя на самой макушке большая кровоточащая ссадина, – объяснил Алекс. – Ты не могла получить ее, упав на пол. А в прошлый раз, когда ты упала с лестницы, – неохотно добавил он, – тебе «помогли» это сделать, предусмотрительно натянув поперек ступенек шнурок.
Лицо Гвендолин, потрясенной услышанным, еще больше побледнело.
– Мораг не посылала тебе записки, – мрачно продолжал он. – Она даже не умеет писать.
Девушка задумалась на секунду, а затем тихо спросила:
– Почему ты раньше ничего не сказал мне?
– Я боялся, что ты можешь убежать, – извиняющимся тоном объяснил он. – А мне нужно было, чтобы ты осталась – ради Дэвида. Поэтому я приказал Камерону, Неду и Бродику охранять тебя.
Вот почему один из них всегда был рядом. Гвендолин считала, что воины наблюдают за ней, чтобы предотвратить побег. На самом деле они пытались защитить ее.
