Кайла Грей - Чары пленницы
Бейли вошла в дом и словно поплыла по лестнице, мечтая о своем первом бале.
Коул замер, не в силах ни двинуться вперед, ни выйти из комнаты, в которой, сколько он себя помнил, жили родители. Он вошел сюда с определенной целью, но цель сразу была забыта, как только он оглядел спальню, где из каждого угла к нему слетались воспоминания. Обстановка изменилась, но он помнил ее такой, какой она была, когда он ворвался к умирающей матери и услышал ее последний шепот – мольбу о прощении. У Коула сжалось сердце, он повернулся, чтобы уйти, но в дверях столкнулся с младшим братом.
– Мне зайти попозже? – спросил Гриффин, упираясь рукой в дверной косяк.
– Нет, конечно, нет. Я просто зашел…
– Ты не против, что я тут все изменил? Я подумал, что, если ее обновлю, мне будет легче вспоминать более счастливые времена.
Коул задумчиво кивнул:
– Я не догадывался, что на тебя все это так подействует.
– Знаешь ли, она предала не только тебя и отца.
– Знаю, – тихо согласился Коул.
– Мне пришлось искать способ примириться с этим – мне некуда было бежать. Я не мог допустить разрушения Роузгейта, отцу было бы тяжело это видеть.
– Понимаю, Грифф. Ты все сделал правильно. Это я не понял, каково тебе, и уехал. Бросил тебя, извини.
Гриффин пожал плечами и вошел в комнату, на лице опять появилась привычная ухмылка.
– Черт, и как это я обходился без поучений большого брата и без трепки за уши, когда я надоедал, волочась повсюду за тобой?
– Господи, я не драл тебя за уши с твоих двенадцати лет. Не пора ли забыть, Лягушонок?
Гриффин засмеялся и сел на кровать.
– Только если ты забудешь это прозвище. Идет?
– Идет, – засмеялся Коул. – Мне нравится, как ты тут все устроил. Раньше было мрачновато.
– Спасибо. Я подумал, что надо бы оживить эту комнату, чтобы, когда тут появится прелестная леди, на нее можно было бы смотреть при ярком свете.
– О, вот как? Ты имеешь в виду какую-то конкретную леди?
Гриффин, смеясь, покачал головой:
– Нет-нет. Только в последние две недели, глядя на тебя, стал об этом задумываться.
– Лучше пусть твои мысли не относятся к Бейли, или пострадают не только твои большие уши.
– Я еле жив от страха, большой брат. Может, сделаешь что-нибудь стоящее, чтобы удержать ее, чтобы тебе не пришлось беспокоиться обо мне или Джеймсе?
– Вообще-то я за этим и пришел.
Под вопросительным взглядом Гриффина Коул залез в карман, вынул маленький кожаный мешочек и высыпал его содержимое в ладонь Гриффу. Гриффин уставился на большой граненый грушевидный камень цвета моря, окружающего Лочинвар.
– Купил в Нью-Провиденсе у приятеля-пирата. Не смотри так, когда покупал, я не знал, что буду с ним делать. Черт, тогда я считал – пусть благодарит судьбу, что я ее спас, не хватало еще дарить подарки.
– Полагаю, его цвет тебе кое-что напоминает, – скривился Гриффин.
– Прекрати, я еще не забыл, как тебя лупить, – пригрозил Коул.
– Все же я не понимаю, что ты здесь ищешь?
– В Уильямсберге я вставил камень в оправу и думал его повесить, как кулон, на мамино жемчужное ожерелье. Надеюсь, Бейли он понравится. Так сказать, послужит моей цели.
– Хм… Собрался сегодня сделать предложение?
Коул посмотрел на брата.
– Никто не любит умников, и не зря.
Гриффин засмеялся и встал с кровати, подошел к высокому бюро в углу комнаты, открыл дверцы, вынул из ящичка резную шкатулку и поставил на прикроватный столик. Открыв шкатулку, Коул и Гриффин смотрели на лежащие в ней украшения и вспоминали мать.
– Вот оно. – Гриффин вынул короткую нитку розовых, светящихся жемчугов. Взяв кулон цвета морской волны, он прикрепил его посредине и протянул Коулу. – На ней будет хорошо смотреться. – Коул задумчиво кивнул. – Бейли на нее не похожа, ты же понимаешь.
– Понимаю. Я привык думать, что все женщины похожи на нашу мать, кто больше, кто меньше, Я знал много таких, которые лгут, чтобы получить желаемое… Я стал думать, что это присуще всем женщинам. – Он смущенно хохотнул. Бейли не такая, и никогда не была такой, но, ослепленный недоверием и горечью, он так долго не видел, какая она, что чуть ее не потерял. Коул ужасался, думая, как близок был к тому, чтобы ее потерять. Но такое больше не повторится.
– Похоже, сегодня будет незабываемая ночь, брат. Я с восторгом жду реакции Джулии на счастливое известие.
Предсказание Гриффина вернуло Коула на землю.
– Нет, пусть это пока останется между нами. Понял? Я серьезно. На то есть причины.
– От меня никто не услышит ни слова, клянусь, – пообещал Гриффин. – А теперь, может, пойдешь и вымоешься? Бейли очень любит лошадей, но едва ли она будет рада, что от тебя пахнет, как от Максимилиана, когда ты ей задашь свой великий вопрос. Иди прими ванну.
Коул скорчил ему рожу, положил колье в мешочек и первым пошел к двери. В коридоре подождал его и бросил через плечо:
– Кстати, Лягушонок, я рассчитываю, что сегодня ты весь вечер будешь танцевать с Джулией.
Он ушел, а ему вдогонку понеслись пылкие ругательства.
Бейли стояла перед высоким овальным зеркалом и поправляла непослушный завиток. Он не желал лежать смирно, даже после вмешательства Софи, и Бейли отвела руку девушки и заложила прядь за ухо.
– Вот так, видишь? Никто не заметит один маленький завиток. Ты проделала отличную работу, Софи. Я и подумать не могла, что у тебя такой талант. Большое спасибо!
Софи просияла от гордости.
– Не стоит, мисс Бейли. Мне давно не приходилось причесывать леди. Обычно мисс Кэтрин давала мне ее причесать, вот я и научилась. Ох, мисс Бейли, вы самая красивая дама, которую я видела. Хорошенько повеселитесь на балу.
– Надеюсь, Софи. Хотя, по правде говоря, я немного нервничаю. Никто из дам в Бофорте в подметки не годится Джулии Хейвард. Она такая красивая. – Бейли вздохнула.
Софи покачала головой – она явно была другого мнения. Бейли улыбнулась горничной.
– Я понимаю, с ней трудновато, но я не дам ей испортить мне вечер. Буду танцевать до упаду и уделять внимание только одному человеку.
Они засмеялись. Бейли повертелась перед зеркалом, любуясь блеском шелковой юбки в лучах свечей.
– Не помешал?
Бейли ахнула – они забыли закрыть дверь после того, как Софи выходила за шпильками. Коул заполнил собой дверной проем. На нем был синий камзол и бриджи, темно-золотой жилет с вышитыми гроздьями зеленого и бордового винограда. Белый галстук придавал загорелому лицу особую мужественность. Как всегда, он был без парика, не-напудренные темные волосы были скреплены на затылке. Костюм довершали тонкие темные чулки и блестящие туфли. Никогда ей не привыкнуть к его красоте, независимо оттого, одет ли он как джентльмен или как суровый капитан – охотник за пиратами.
