Лори Коупленд - Достойный любви
— Мэгги, будь разумной. Шахта не принесет дохода! Мне понадобятся недели, а может быть, и месяцы для того, чтобы восстановить ее. Даже если мы и найдем рабочих, то мы ничего не добудем. Батте Фесперман ни за что не отдаст своего золота!
— А! Значит, ты знаешь, что золото там есть.
— Даже если я поставлю на карту всю свою жизнь, мы все равно не добудем ничего.
Мэгги подумала об упорстве своего отца. Это придало ей решительности. Она гордо подняла голову:
— Мне на это наплевать. Плохая или хорошая, но Проклятая Дыра моя, и никто не отберет ее у меня.
— Наша, — вставил Вильсон в нерешительности. Может быть, Мэгги и права.
— Ты и Батте… — произнес Т.Г. угрюмо.
— Что — я и Батте? — Брови Мэгги взметнулись.
— Говорите очень похоже.
Вдруг ей пришла идея:
— Т.Г., а Батте здесь?
— Я не знаю.
— Но он может быть здесь?
— Я не знаю, где он. Мы давно не контактировали.
Батте не появлялся после их стычки.
— Попроси его появиться. Прямо здесь и прямо сейчас.
Если привидение действительно существует, то лучшего момента для того, чтобы он доказал это, не будет.
Вильсон от удивления выпучил глаза. И он сильнее прижал к груди Джелибин.
— Забудь об этом. Он никому, кроме меня, не показывается.
— Но если он действительно существует, он может нам помочь. Он может прекратить это бессмысленное насилие и позволит нам работать на шахте.
— А он не собирается ничего прекращать.
Мэгги заметила фляжку, металлическую фляжку, лежащую около огня. Это сильно разочаровало ее.
Проследив за ее взглядом, Гордон наклонился и поднял фляжку:
— Не волнуйся, я из нее еще не пил. Я смотрю на нее уже второй день.
Мэгги воспряла духом. В ней снова затеплилась вера.
— Что ты решил?
Их взгляды встретились.
— Я не пришел еще ни к какому решению.
Она посмотрела на него взглядом, полным любви. Два бесконечно длинных дня она не была в его объятиях.
— Я надеялась, что сегодня ты будешь знать, чего ты хочешь.
— Мэгги, а что делать с тетей Фионнулой? — Голос Вильсона вернул их к реальности.
Взгляды Мэгги и Т.Г. опять встретились.
— Я подписываю бумаги в пользу Т.Г.
— Нет, не надо. Пока я такой, не надо.
— Какой?
— Пока я не могу трезво мыслить. — При этом он взглянул на фляжку.
— Пока ты видишь привидения?
Он не ответил.
— Я тебе верю.
— Не будь дурой.
Он не верил сам себе. Если бы он все-таки выпил, он не отвечал бы за свои действия. Он мог бы запросто проиграть шахту или, что еще того хуже, пропить ее.
— Я переписываю шахту на тебя. Когда тетя Фионнула узнает об этом, она ничего не сможет поделать. Когда же она уедет, ты сможешь переписать шахту обратно.
— Возвращайся вместе с тетей домой. Отдай Проклятую Дыру ей и возвращайся в Англию. Здесь вам нечего делать.
— Я не согласна.
— Значит, ты еще большая дура, чем я ожидал.
Вынув бумагу из пальто, она приблизилась к свету.
Когда Т.Г. понял, что она собирается делать, он резко сказал:
— Нет, не делай этого, Мэгги! Я не возьму на себя такую ответственность.
— У тебя нет выбора, — сказала она, что-то быстро написав на документе.
— Вильсон, теперь твоя очередь подписывать.
— Не делай этого, Вильсон!
Вручив Джелибин Т.Г., Вильсон подошел к Мэгги, глядя ей прямо в глаза. Взяв карандаш, он тщательно вывел: «Вильсон Флетчер-младший».
Она улыбнулась брату.
— Спасибо, брат.
— Добро пожаловать, — сказал Вильсон, забирая Джелибин.
Вручая Гордону документ, она произнесла:
— Наше будущее в твоих руках.
— Дерьмо.
— Он ругается, — сказал Вильсон, глядя на Мэгги.
— Не обращай внимания на жуткий язык Т.Г., он просто расстроен.
— Не делай этого, Мэгги.
— Да, кстати, мы вынуждены ночевать у тебя.
— Дважды дерьмо.
Это единственное, что ему было нужно, — маленькая палатка, холодная ночь, Мэгги в его постели… и ее маленький брат, лежащий рядом.
Трижды дерьмо.
Еще было темно, когда Мэгги начала ворочаться. Едва проснувшись, она взглянула на Вильсона. Улыбка появилась на ее лице, когда она увидела, что он накрылся с головой.
Зевая, она прижалась к Т.Г. Эта ночь была коварной. Их руки и губы постоянно искали Друг друга. Он долго целовал ее, нежно и страстно, так, что она поняла, что он нуждается в ней не меньше, чем она в нем. Заговорщицкий шепот, страсть и Вильсон, лежащий рядом, сделали эту ночь необычайно длинной.
Ее руки нежно расстегнули пуговицы его брюк, затем проскользнули вдоль его живота, периодически щипая там и здесь, чтобы разбудить его.
Взяв ее руку, он положил ее так, что Мэгги покраснела.
Повернувшись к Мэгги, Горди поцеловал ее. Они трепетали от страсти.
— Мне пора идти, — сказала она, хотя больше всего на свете ей хотелось остаться в его объятиях. — Гвендолин захочет завтракать.
Мэгги попыталась встать, но Горди привлек ее к себе, водя рукой по ее ягодицам.
— Ночь была длинна.
— Я знаю, — прошептала она.
— Когда-нибудь мы останемся одни.
— Я знаю, но не могу больше ждать.
Их губы слились в поцелуе.
— Что мне делать? — спросил он, когда их поцелуй в конце концов кончился. В его кармане была бумага, владеть которой он не хотел. Она делала его единоличным владельцем шахты, которая не была ему нужна. Все это втягивало его в жизнь Мэгги и Вильсона еще больше, чего он также не хотел… Или хотел? До того, как Мэгги вошла в его жизнь, он четко знал, чего он хотел. Теперь возникла неопределенность.
— Я хочу, чтобы ты исчез на несколько дней. Когда я скажу тете Фионнуле, что мы сделали, она будет очень зла и захочет немедленно вернуться в Англию.
После ночи, проведенной в землянке, она помчится в Англию чуть ли не пешком.
— Ты действительно думаешь, что сможешь убедить ее, что отдала шахту?
— Я не скажу, что отдала ее.
Теперь, когда у нее появилось время для обдумывания, она поняла, что тетя Фионнула слишком умна, чтобы поверить в это.
— Я решила рассказать ей о Батте Феспермане и показать ей то, что он натворил. Я скажу, что не могла здесь больше оставаться и продала шахту какому-то шахтеру за один доллар. Я скажу, что мы собирались уже возвращаться в Англию, когда они здесь появились.
— А что делать мне?
— А тем временем ты исчезнешь на неделю — не больше. Потому что у меня хватит денег только на одну неделю. Затем мы встретимся у реки и ты перепишешь шахту на меня.
Он смотрел на нее, гладя ее щеки. Он знал, что любит ее, для нее он готов на все — даже смириться с необходимостью расставания.
