Лаура Паркер - Тень луны
20
Достопочтенного Адриана Джошуа Лингейта провели в комнату, которая была обставлена по моде полувековой давности.
— Милорд маркиз сейчас спустится, — сообщил ему дворецкий, поклонился и попятился из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Джош улыбнулся, разглядывая себя в зеркало, висевшее над комодом. Для города он надел темно-синий сюртук, шелковый жилет в полоску, светло-серые брюки, цилиндр, черный шейный платок, перчатки и новые ботинки. Волосы были аккуратно причесаны, хотя и спадали на плечи, как того требовала мода. Он выглядел как городской молодой джентльмен. Между тем еще день назад он не ожидал, что будет принят в салоне маркиза Ильфракомбе, доверенного лица, входившего в узкий крут королевы Виктории, прославленного члена парламента.
Дверь салона неожиданно распахнулась, и вошел маркиз Ильфракомбе. Высокий, широкоплечий, он двигался с легкостью мужчины, лет на двадцать пять моложе его семидесяти с лишним. Красивый мужчина, к которому время относилось бережно, он сохранил буйную шевелюру, кое-где посеребренную сединой. Маркиз был одет во все черное, и его единственной уступкой моде оказался шелковый жилет с зелеными и белыми полосками.
— Лингейт! — приветливо сказал маркиз, протягивая молодому человеку руку для приветствия.
— Добрый день, милорд. Я благодарен вам, что вы нашли время принять меня.
— Не стоит благодарности.
Максвелл Кингсблад окинул быстрым взглядам молодого человека. Он встречался с Лингейтом почти год назад, после того как ему рекомендовали этого молодого человека для "деликатного поручения". В тот раз он был более заинтересован в способности молодого человека быть ему полезным. Сейчас у него были иные, более личные заботы. Не то чтобы он готов был признать, что неоднократные замечания его жены касательно нового "садовника" в Блад Холле возбудили его любопытство. Что-то происходило. Реджина никогда не ошибалась в таких вещах. Пока его не было в Лондоне, Джулианна оказалась замешанной в скандале с мужчиной. Ее репутация может не вынести новой сплетни еще об одном мужчине.
— Я прочитал ваш доклад с большим интересом, Лингейт. И тем не менее я уверен, что есть вещи, о которых вы не стали писать. — Он кивнул головой в знак удовлетворения. — Хотелось бы мне научить некоторых молодых людей осмотрительности, но, увы, дипломатия является частью характера. Или человек обладает ею, или нет. Что, если я налью виски. Леди Реджина вскоре пригласит нас на чай, но, — он подмигнул Джошу, — мне хочется чего-нибудь покрепче.
— Благодарю вас, — вежливо отозвался Джош, а маркиз стал наливать из хрустального графина, стоявшего на соседнем столике.
— Присаживайтесь, — сказал Максвелл, вручая Джошу бокал.
Последующие несколько минут они были заняты тем, что потягивали виски и обменивались безразличными репликами о достоинствах северного Девона.
— А теперь перейдем к делам, — неожиданно сказал маркиз. — Расскажите мне все, что произошло с того дня, как вы приехали в Девон прошлой осенью.
Им подали чай раньше, чем Джош закончил свой рассказ.
— Я уверен, милорд, что Уиил действует в одиночку. Разговоры о тред-юнионе только рычаг, с помощью которого он надеется удовлетворить свое желание возвыситься. Я работал рядом с ним. Он прирожденный шахтер, умный, умеет ладить с людьми. Ему бы образование, и он быстро поднялся бы и стал бы одним из ваших лучших работников.
— Но поскольку он не получил образования, он способен причинить немало неприятностей, — задумчиво сказал маркиз.
— Он хитер.
— Молодые и голодные всегда самые опасные. Добавь к этому хитрость и получишь неприятности. Мы должны как-то найти способ помешать ему.
— Я, милорд, думаю то же самое. Но я должен обратить ваше внимание на более опасный момент. — Он смело встретил испытующий взгляд маркиза. — В ваших рядах есть предатель. Кто-то знает, что я шпион. Я был в Лидсе и разговаривал с издателем "Северной звезды". Я удовлетворен их объяснениями, что они не хотели причинить мне вреда, публикуя мой портрет. Тем не менее совпадения во времени представляются подозрительными. Это заставляет меня рассмотреть другие возможности.
— Какие именно?
Джош встал, засунув руки в карманы брюк.
— Я не могу простить себе, каким я оказался простофилей. Я должен был быть более осмотрительным. Информация о взрыве машин на шахте поступила ко мне так легко, что я не стал задумываться, в чем там дело. Теперь я знаю, что это была ловушка. — Он резко повернулся к маркизу. — Я оказал вам дурную услугу, милорд. Я был полным дураком, позволив так легко обмануть себя.
— Все не совсем так. Я очень высоко ценю ваши способности. — Максвелл глянул на серьезное лицо молодого человека.
Когда они встретились в первый раз, Лингейт был худ и бледен от работы в шахте. Теперь он не выглядел так, словно провел последние месяцы, оправляясь от почти смертельного избиения. Вот таким он стоял перед маркизом: высокий, загорелый от работы на свежем воздухе, мускулистый. Даже в своей лучшей городской одежде он выглядел напряженным, что-то в нем было, что никогда не позволило бы ему вести легкую жизнь в городе. То, что Лингейт так нетерпелив, было выражением его независимости. Что-то в Максвелле отозвалось на эту физическую потребность в действии. В возрасте Лингейта он был таким же.
— Вы не можете вот так прийти и объявить мне, что, как вы считаете, в моем офисе есть шпион. Как вы думаете, кто это может быть?
Джош улыбнулся, на него произвело впечатление, что маркиз так быстро отреагировал на его намек.
— Вы преувеличиваете мои возможности, если полагаете, что я могу ответить на ваш вопрос.
— Это не так странно, как вам может показаться на первый взгляд. Вы не знаете участников игры по именам, но у вас должно сложиться определенное мнение.
Джош нахмурился. За время своего путешествия из Девона он перебрал несколько версий, но не был уверен, что маркиз согласится с его мнением.
— Сколько людей знали о моей задаче в Девоне?
— Трое.
— Один это вы, второй должен быть ваш помощник. — Джош неожиданно улыбнулся. — Виноват третий.
— Почему третий? Мой помощник лучше всех информирован.
— Наверное, но он знает, что ваша светлость настолько разбирается в этих делах, что вряд ли кто-то может убедить его действовать против вас. Оставаясь рядом с вами, он может подняться выше. Я не знаю, кто третий, но могу предположить, что вы ему не полностью доверяете. Он нужен вам по политическим соображениям?
Губы маркиза расплылись в улыбке.
— Вы мне нравитесь, Лингейт. Мы мыслим одинаково. Вы правы. Шпион — это мой коллега в парламенте, которого я по необходимости вынужден был посвятить в мои дела. — Он задумался. — Ему придется понять, что моим доверием не следует злоупотреблять, но это вас уже не касается. Так как мы будем теперь действовать?
