Хизер Гротхаус - Рыцарь её сердца
— Никогда не думала об этом.
Не обращая внимания на встревоженный тон сестры, Элис продолжила:
— Итак, Сибил де Лаэрн любила нашу мать.
— Возможно, она была дурочкой.
— И я любила нашу мать, и ты тоже, — наседала Элис, — и Сибилла. Ни одна самая низкая женщина не способна на подобный обман.
— Мы все были ею обмануты!
— Предположим, — уступила Элис, — остается только понять одну простую вещь. А зачем? С какой целью?
— Ты пытаешься разобраться в намерениях Амиции постфактум, Элис, — заметила сестра.
— Что, если… Что, если, — продолжила Элис, ошеломленная собственным предположением и не обращая внимания на Сесилию, — мать хотела защитить не только всех нас, но и Сибил де Лаэрн?
Сесилия в упор взглянула на Элис:
— Тут уж, сестрица, ты хватила через край. Ведь наша мама была отнюдь не благородного происхождения. С какой стати ей, простой горничной при молодой леди, брать свою хозяйку под защиту? Да и от кого ее нужно было защитить?
— Откуда мне знать? — нахмурилась Элис.
— Элис, — терпеливо продолжила Сесилия, испытывая искреннюю симпатию к младшей сестре, — я понимаю, что откровения, касающиеся правды о нашей матери, разрушили многое из того, в чем мы были уверены раньше. Но, поверь, мы никогда не сможем узнать истинные мотивы ее поступков. Сейчас нам надо думать о другом. Сибилле угрожает не мнимая, а реальная опасность, следствие и судебное преследование. Мы обязаны подумать о ее спасении раньше, чем она пожертвует собой ради всех нас.
Глаза Элис сузились, и она уставилась на окружающий ландшафт, словно обдумывая последний совет сестры.
— Хорошо, Си. Ты правь лошадью, а я буду думать…
Глава 23
Большая часть королевского отряда вместе с пленниками скакала по сельской округе, и Джулиан не спускал глаз с арестантской кареты, в которой находилась Сибилла, искренне надеясь, что что-то или кто-то сможет им помочь.
Мог ли он теперь сам оправдаться перед Эдуардом? Был ли у него выбор, какую именно правду открыть королю? Рассказать полностью все, что ему было известно, означало убить Сибиллу собственными руками. Рассказав лишь часть правды, он рисковал сунуть собственную голову в петлю и никогда больше не увидеть Люси.
Знать бы, что задумала Сибилла! Пока он не видел выхода, означающего благоприятный исход для них обоих.
Тяжело вздохнув, Джулиан взглянул на проплывающие мимо холмы. День постепенно клонился к вечеру. Солнце все ближе и ближе склонялось к горизонту, отражаясь на латах королевских солдат тусклыми алыми вспышками.
Один из охранников, следующий по правую руку от Джулиана, привлек его внимание.
— Эй, глянь-ка туда, — указал он на возвышающийся неподалеку холм своему товарищу. — Что это за подозрительная тень на самом верху, как думаешь? Похоже на дикую лошадь.
— Может, оно и так, — согласился его напарник. — Только, сдается мне, их уже всех переловили на десяток лет вперед. А этот породистый. Может быть, из конюшни сбежал?
Джулиан сильно сомневался, что огромный серый конь сбежал из чьих-то конюшен. На нем не было ни седла, ни уздечки, порывы ветра развевали гриву, и он с каким-то неестественным торжеством взирал на солдатскую процессию. Скорее всего этот конь был дик, Джулиан, однако, был убежден, что дик он только в отсутствие своей хозяйки.
Верный Октавиан неотступно следовал за отрядом, и в голове Джулиана возникла совершенно безумная идея.
— По правде говоря, мне жаль хозяина, потерявшего такую животину, — продолжил первый, громко засмеявшись, хотя по его голосу чувствовалось, что как раз хозяина-то ему ничуточки не жаль. — Я давно приметил, этот серый монстр уже несколько часов вокруг нас крутится. Кажется, он прямо за нами и идет все время. Может, он и взаправду дикий, а наши лошади его привлекают следом.
Собеседник пожал плечами, не проявляя ни малейшего интереса.
— Хотел бы я иметь эдакого зверюгу. — Охранник, казалось, разговаривал сам с собой. Вот остановимся на привал, а конь будет идти за нами, попробую его заарканить…
— Идиот! — коротко резюмировал его товарищ. — Он тут же тебя сбросит.
И Джулиан был с ним вполне согласен.
Сибилла почувствовала, что карета поехала медленнее и наконец, качнувшись, остановилась. Барабанные перепонки, казалось, все еще содрогаются от грохота камней об усиленный каркас кареты, и воцарившаяся тишина вдруг стала слишком громкой.
Несмотря на ожидание, никто не подошел к карете сразу, и Сибилла, встав на цыпочки, выглянула через нижний край высокого оконца, пытаясь определить, где они находятся.
Лагерь был разбит на открытом поле, напротив, по другую сторону дороги, шумел лес. Оглядевшись, она поняла, что импровизированная тюрьма на колесах расположилась на открытой широкой площадке; саму коляску окружало лишь пустое пространство.
Сибилла с грустью осознала, что надежды на побег практически нет. Даже если ей и удастся выбраться из кареты, то пробраться незамеченной в чистом поле будет очень трудно. Оставалось надеяться лишь на ночные сумерки.
Сокрушительный удар по двери кареты заставил ее вздрогнуть, после чего раздалось множественное клацанье замков и скрежет цепей по железу.
— Заключенная, отойдите от двери! — скомандовал солдат-стражник.
Она быстро села на скамью, сломанную несколько часов назад, смиренно сложив закованные руки на коленях.
Дверь со скрипом приоткрылась. Первое, что увидела Сибилла, был блестящий меч, следом появилась пара глаз, опасливо заглядывающих в образовавшуюся щель. Глаза повращались во все стороны, изучая все, что находится внутри кареты. Дверь снова закрылась на мгновение, чтобы опять открыться настолько, чтобы в узкий зазор пролезли и шлепнулись на пол помятая железная посудина и потрепанный мешок с неизвестным содержимым. Из-за захлопнувшейся двери послышался скрежет запираемых замков и побрякивание цепей.
Сибилла с отвращением посмотрела на грязный вонючий горшок и пнула его ногой в угол. Пока она в состоянии потерпеть. Затем, взяв мешок, Сибилла принялась развязывать тугой узел.
Внутри ветхой котомки оказались подгорелая с одной стороны корка черствого хлеба и какой-то корнеплод, настолько сморщенный и ссохшийся, что Сибилла при всем желании не смогла определить — морковь это или репа. Мешок отправился следом за горшком. Ничего, она еще спросит с короля за такое гостеприимство!
Эта мысль вызвала у нее короткую ухмылку, пока еще Сибилла не преодолела свое отчаяние окончательно. Пока она еще не сделала то, что должна была сделать. Сейчас ее беспокоило, что в карете нет никакого покрывала.
