Хизер Гротхаус - Рыцарь её сердца
Эта мысль вызвала у нее короткую ухмылку, пока еще Сибилла не преодолела свое отчаяние окончательно. Пока она еще не сделала то, что должна была сделать. Сейчас ее беспокоило, что в карете нет никакого покрывала.
Покрывало…
Вскочив на ноги, Сибилла подобралась к оконцу, побрякивая цепями.
— Эй, есть здесь кто?
— Заткнись, — тут же раздался в ответ чей-то настороженный голос, — что нужно?
— Послушай, если мне так и придется провести в карете всю ночь, может быть, для меня найдется какое-нибудь одеяло?
— Перебьешься. И веди себя тихо.
Сибилла нахмурилась, но через несколько секунд снова обратилась к охраннику:
— Посуди сам, что плохого сделала тебе бедная леди, для которой тебе жалко простого одеяла? Прояви жалость, старина.
— Проклятие, — прорычал солдат, — чего ты привязалась? Откуда я знаю, что ты не раздерешь одеяло на куски и не повесишься? А мне потом отвечай.
— Что ж, это только спасет короля от лишних хлопот. Нам даже и дверь снова открывать не придется, — послышался голос напарника. — Пропихни ей какую-нибудь тряпку побольше, прямо через щель между досками. Будешь смеяться, но я не могу видеть, как обижают женщин, будь они заключенными или нет.
Сибилла прокашлялась и проговорила как можно более жалостливым тоном:
— Ну, пожалуйста…
Какое-то время ничего не было слышно, и она уже было подумала, что ее мольба осталась без внимания, однако вскоре послышались скрипучие шаги, и она рассмотрела уголок невероятно грязной серой ткани, проталкиваемой между досок.
Схватившись за материю, Сибилла потянула ее на себя, морща нос от пыли и лошадиной шерсти, которой было сплошь покрыто полусгнившее полотно.
— Что ж, дорогой король, — пробормотала Сибилла, — это я тоже запомню.
— Не ждите от меня еще каких-либо милостей, мадам, — проворчал охранник по ту сторону кареты.
Она отбросила тряпку на противоположное сиденье и устроилась в углу кареты, подтянув колени и скрестив цепь на голенях. Теперь оставалось дождаться ночи.
Должно быть, она немного задремала, и ее глаза резко открылись, когда слух уловил едва уловимое ржание. Сибилла затаила дыхание и прислушалась.
Ржание повторилось снова, и Сибилла нисколько не сомневалась, кому оно может принадлежать.
Медленно встав на колени, она осторожно протянула руку к башмаку, и ее пальцы нащупали железное кольцо, охватывающие лодыжку. Расстелив на полу мерзкое покрывало, Сибилла, как могла, принялась обматывать им свои оковы. Затем, затаив дыхание, осторожным движением правой ноги она начала освобождать левую, упираясь в подошву.
Металлическое кольцо нещадно сдирало кожу с лодыжки, и Сибилла осознавала, что это место на ноге вскоре сделается совершенно черным. На лбу выступили бисеринки пота, однако в конце концов ее левая нога освободилась от кольца, упавшего на покрывало. От легкого удара завернутые в тряпку цепи негромко звякнули.
Второе кольцо, остававшееся на правой ноге, не такое круглое и немного меньше по размеру, повергло Сибиллу в панику: ее побег может оказаться на грани срыва. Перед глазами предстал образ Джулиана Гриффина, спящего в своей постели в круглой башенной комнате Фолстоу, головка Люси, прижавшаяся к его плечу, и кольцо, сдирая до крови кожу, освободило вторую ногу под ударом башмака.
Стоя на коленях, пригнувшись. Сибилла зажмурила глаза, изо всех сил стараясь не закричать от обжигающей боли, пронзившей правую лодыжку. Не было и речи о том, чтобы попытаться прикоснуться к ней, и Сибилла лишь ощущала, как горячая влага струится ей под ноги, одновременно осознавая, что от ее башмаков остались лишь воспоминания в виде разодранных в клочья кусков кожи.
Да, она, конечно, оставит за собой кровавые следы, но ночью их не разглядеть, а потом, возможно, они совсем исчезнут, смытые утренней росой.
Негромкое ржание повторилось еще раз, теперь оно прозвучало ближе, и Сибилла поняла, что пора.
Поставив напротив скамьи ставшие бесполезными остатки башмаков и отодвинув в сторону цепи, она снова перемотала покрывало, теперь уже между скованными кистями, чтобы оковы не издавали ни звука. Вернувшись к недавно сломанному сиденью, Сибилла медленно и с величайшей осторожностью потянула доску вверх.
Раздался легкий скрип, и она застыла на несколько мгновений, ожидая любых движений извне. Однако никакого переполоха не произошло, и Сибилла продолжила приподнимать доску. Открывшийся перед ней чуть светлый квадрат был не намного ярче. Она просунула голову вниз, прислушиваясь к звукам, которые выдали бы передвижения часового. Вокруг царила мертвая тишина. Поддерживая доску на весу, Сибилла стала просовывать правую ногу в узкое пространство, вытянув пальцы, пока не ощутила, что сидит левой стороной на скамеечной раме, однако ее нога так и не дотянулась до передней оси кареты.
Ей пришлось втянуть ногу обратно. Теперь Сибилла неудобно пристроилась на остром деревянном углу, оценивая свое положение. Если она соскользнет слишком быстро и промахнется мимо оси, то скорее всего просто грохнется на землю, загремев цепями на всю округу, а проломленная доска полетит следом, накрыв ее на земле. Более того, цепь была не настолько длинна, чтобы позволить ей ухватиться за доску одной рукой с обеих сторон.
Прикрыв глаза, Сибилла представила себе то место, где должна была находиться колесная ось, которую ей довелось рассмотреть бешено вращающейся при дневном свете, и прикинула расстояние до кончиков пальцев на ногах. Выходило не более двух футов.
Много это было или мало — в любом случае выбор отсутствовал.
Сибилла перенесла большую часть веса на руки, упирающиеся на край скамьи, и, оторвавшись от рамы, заскользила вниз. Ей показалось, что она коснулась деревянной оси раньше, чем приняла решение прыгнуть. Она быстро скрестила ноги, перехватывая цилиндрическое осевое бревно, и одновременно, вытянув руки вверх, аккуратно отпустила доску, стараясь производить как можно меньше шума.
Сибилла замерла, прислушиваясь и пытаясь принять положение поудобнее, и наконец, окончательно разогнув руки, оказалась распластанной на земле, еле заметно выглядывая из-под нижней рамы кареты. Очень медленно выглянув наружу, будучи частично скрытой обитым железом колесом, она наконец решилась полностью высунуть голову. В лагере царила тишина, только солдат-охранник топтался шагах в десяти позади кареты. Однако от дороги и следующего за ней леса Сибиллу отделяла большая часть лагеря, и солдаты казались вытянутыми в единую цепь настолько далеко, насколько их можно было разглядеть в ночной темени.
