Мюриел Болтон - Золотой дикобраз
Чувствуя себя исключительно неловко, заинтригованный Людовик предложил свои апартаменты, и они быстро направились туда. Если это из-за Элеоноры, то он не хотел бы шума, чтобы было слышно во всем дворце. Если дело дойдет до кинжалов, ладно, он готов и к этому. С двумя ему, конечно, не справиться, но одного из них он обязательно одолеет. «И все равно я попаду на Небеса, — криво усмехнулся Людовик, — моя совесть чиста, даже если братья мне и не поверят».
Он толкнул дверь и с облегчением увидел, что Макс на месте. Было ясно, что тот только что пришел и что он опять откалывает свои старые номера, поскольку был одет в сапоги с длинными носами и совсем недавно сбросил с головы длинный капюшон. Больше того, на нем была серебряная цепочка с маленькими колокольчиками на каждом звене. Это тоже запрещалось носить простым людям, но Макс поедал глазами эту забавную вещицу, когда ее пару раз надевал Людовик. Он уже давно не употреблял эту цепь, Макс же продолжал заботливо ее полировать. «Наверное, Макс сопротивлялся искушению столько, сколько мог, а может быть, — подумал Людовик, — он все время носил ее, а только сейчас попался, потому что я вернулся раньше, чем предполагалось».
Людовик подумал о том, какую трепку задаст он ему завтра, и вдруг остановился. А будет ли у него завтра? Он посмотрел на Макса со значением, что означало будь поблизости, а затем вежливо пригласил гостей проследовать в гостиную.
Людовик выдвинул два затейливо украшенных резных кресла, и оба брата сели, пытаясь пристроить свои огромные руки и ноги. Эти кресла были им явно малы. Людовик стал между ними, спиной к мраморному камину, и начал ждать, когда они начнут высказывать свои претензии.
Начал Джованни.
— Мы считаем большой честью принимать вас здесь, в Милане.
Он говорил уже это там, на лестнице, и Людовик вежливо кивнул.
— Благодарю вас, это большая честь для меня быть здесь, в этом прекрасном городе.
Он это уже тоже говорил.
— Вся наша семья восхищается вами, мои братья, моя сестра. Вы, конечно, помните мою сестру?
«Вот теперь это уже настоящее начало», — подумал Людовик.
— Да, разумеется, я помню ее.
Теперь настал черед Филиппо.
— Она считает вас очень симпатичным.
Людовик скромно потупил взор и принялся массировать левое запястье.
— Всякий, кто увидит ее, не может пройти мимо ее красоты.
Большое лицо Джованни сморщилось, что означало, по-видимому, улыбку, его маленький блестящий глаз понимающе подмигнул.
— Ничего удивительного, что она влюбилась в вас.
Людовик покачал головой.
— Это меня удивляет.
— О, вы чересчур скромны, Ваше Высочество. Все дамы в Милане без ума от вас.
— Но моя сестра, — продолжил Филиппо, — она не такая, как все эти дамы. Она целомудренная девушка.
— Я в этом никогда не сомневался, — быстро произнес Людовик.
— Ее любовь обязательно должна быть освящена церковью, — твердо заявил Джованни.
— Я с вами полностью согласен, — с уверенностью подтвердил Людовик.
Филиппо и Джованни колебались, что-то нерешенное существовало между ними. Джованни едва заметно кивнул и встал, обратившись лицом к Людовику. Тот напряженно застыл.
— Сейчас ей пятнадцать лет, пора выходить замуж.
— Я уверен, у такой красивой девушки проблем с замужеством не будет.
Тут поднялся и Филиппо.
— Она может выбирать из дюжины достойных женихов.
— Я в этом никогда не сомневался, — снова повторил Людовик.
Пока что-то ничего не понятно. Если они собираются упрекнуть его в том, что он нарушает планы замужества Элеоноры, то делают это в весьма странной манере.
— Наша семья хотела бы заключить с вами союз, — произнес наконец Джованни, — и выдать за вас нашу сестру, Элеонору дель Терцо.
На некоторое время воцарилась тишина. Людовик переводил взгляд с одного смуглого лица на другое. Выглядели они, как близнецы, одинаково говорили, одинаково жестикулировали, похоже стояли и сидели. Какого они возраста, сказать было трудно. Этот возраст мог оказаться любым — от семнадцати до тридцати семи. Они носили одежду одинакового покроя, хотя у Джованни костюм был темно-пурпурный, а у Филиппо — фиолетовый. А теперь они оба смотрели на Людовика с одинаковым нетерпением в темных глазах.
— Я уже состою в браке как бы, — произнес Людовик после томительной паузы.
Филиппо улыбнулся, а Джованни своим большим круглым плечом сделал презрительный жест.
— Недостойный брак.
— Согласен с вами, — грустно подтвердил Людовик.
— Такой брак очень легко расторгнуть, — заявил Филиппо, повторив своим плечом презрительный жест брата.
— Не так легко, — возразил Людовик. — Но я как раз здесь по пути в Рим, где надеюсь его аннулировать.
— Вам никогда не удастся добиться этого, — решительно произнес Джованни. — Против французского короля Папа никогда не пойдет. Но для того, чтобы разрешить ваши трудности, существует гораздо более легкий способ.
— Рад буду узнать об этом.
Двое братьев придвинулись ближе. Людовику показалось, что все трое они сейчас очень похожи на заговорщиков. Он почувствовал запах вина изо рта Джованни и сладкий аромат фиалок от Филиппо.
— Принцесса Жанна, ваша супруга, — тихо произнес Джованни, — очень хилая и болезненная. Это нам сообщили наши французские друзья. Поэтому никого не удивит (и никакой особой потери в этом тоже не будет), если она вдруг в одночасье заболеет и умрет. И даже если король потом и разберется в обстоятельствах ее смерти, вас обвинить в этом будет невозможно. Ведь вы так далеко, в Италии.
Филиппо продолжил:
— Тогда вы, принадлежа к семье Висконти и с нашей помощью… Да мы в течение месяца посадим вас на миланский трон.
— Герцог Миланский и Орлеанский, — восхищенно воскликнул Джованни, — ваша власть будет выше власти короля!
— А мы еще можем присоединить Савойю, — весело продолжил Филиппо.
— А возможно, и Францию, — добавил Джованни, и глазки его заблестели голодным блеском.
Людовик уже их не слушал. Все ясно. Ему предлагали свободу и огромную власть, но с одним условием, одним таким маленьким условием — для достижения всего этого надо переступить через мертвое тело беспомощной больной девочки.
Ну, нет, он сам освободит себя и без помощи яда! Людовик медленно поднял голову, избегая смотреть на их алчущие лица.
— Почтенные сеньоры, — сказал он жестко, — мне не по душе ваш план, и я прошу вас не развивать его больше. Это мне неприятно.
Они попробовали заикнуться, но он резко оборвал их:
— Давайте попытаемся забыть обо всем этом, как будто вы никогда ничего подобного не произносили и я ничего не слышал. Я освобожу себя сам, вполне законно. Я расскажу сейчас вам об этом, чтобы вы знали, как я тверд в своих намерениях. Я тайно обручен с другой женщиной во Франции, но наш брак будет узаконен только тогда, когда я аннулирую свой вынужденный союз с принцессой Жанной. Хотя я не считаю ее своей женой, но по-своему к ней привязан. Передайте своим друзьям во Франции, что, если с принцессой Жанной что-нибудь случится, я буду знать, кого винить в этом. Ответственность нести придется вам.
