Джорджетт Хейер - Арабелла
— Чепуха! Я уверена, вы его любите, иначе вы не возили бы его с собой!
— Если вы так думаете, мэм, значит, у вас нет ни малейшего представления о том, до чего он может дойти, чтобы достичь своих целей. Шантаж у него в порядке вещей. Он прекрасно понимает, что я не посмею ему отказать, иначе я потеряю то небольшое уважение, которое я смог у вас завоевать.
— Вы говорите глупости! Как только я увидела, как вы с ним обходитесь, я поняла, что вы прекрасно знаете, как нужно обращаться с собаками, и я очень рада, что вы оставили его у себя.
Она погладила Улисса напоследок и отошла назад на обочину. Мистер Бьюмарис сказал:
— Неужели вы не доставите мне удовольствия довезти вас до дома?
— О нет, здесь один шаг!
— Неважно, отошлите служанку домой! Улисс тоже просит вас об этом.
Так как Улисс выбрал именно этот момент, чтобы почесать себе ухо, она рассмеялась.
— Просто он застенчивый, — объяснил мистер Бьюмарис, протягивая ей руку. — Ну, идите же!
— Ну хорошо — если Улисс этого хочет… — сказала она, давая ему руку и садясь в экипаж. — Мистер Бьюмарис отвезет меня домой, Мария.
Он укрыл ее ноги легким пледом и сказал через плечо:
— Я вспомнил, Клейтон, что мне нужно кое-что купить в аптеке. Иди и купи мне — э-э — перцовый пластырь! Домой дойдешь пешком.
— Перцовый пластырь? — переспросила Арабелла, широко раскрыв глаза от удивления. — Зачем мог понадобиться вам перцовый пластырь, сэр?
— Ревматизм, — вызывающе ответил мистер Бьюмарис, тронув лошадей.
— У вас? О нет, вы шутите!
— Вовсе нет. Просто мне нужен был предлог, чтобы избавиться от Клейтона. Надеюсь, Улисс вполне его заменит в качестве моего компаньона. Мне нужно вам кое-что сказать, мисс Тэллент, поэтому мне не нужны лишние слушатели.
Услышав его слова, она перестала гладить собаку и побледнела.
— Что вы хотите мне сказать?
— Не окажете ли вы мне честь стать моей женой?
Она онемела и какое-то время не могла произнести ни слова. Овладев немного своим голосом, она сказала:
— Вы шутите!
— Вы должны знать, что нет.
Она задрожала.
— Да, да, я очень многим вам обязана, но я не могу выйти за вас замуж!
— Могу я узнать, почему, мисс Тэллент?
Она боялась, что вот-вот расплачется, и ответила дрожащим голосом:
— Существует слишком много причин! Пожалуйста, поверьте, это невозможно!
— Вы вполне уверены, что эти причины непреодолимы? — спросил он.
— Совершенно, абсолютно уверена! О, пожалуйста, не спрашивайте меня больше! Я никогда не думала — мне никогда не приходило в голову — я бы ни за что в жизни не дала вам повод предположить — о, пожалуйста, ничего не говорите больше, сэр!
Он поклонился и замолчал. Она сидела, не сводя глаз со своих крепко сжатых рук, сильно волнуясь, ее мысли были в полном смятении; она была удивлена предложением, исходившим от человека, о котором она думала, что он только забавляется ею, и в то же время она была потрясена, потому что впервые поняла, что хотела выйти замуж только за мистера Бьюмариса.
Немного помолчав, он сказал своим обычным спокойным голосом:
— Мне кажется, в таких ситуациях, как та, в которой мы с вами оказались, всегда присутствует доля неловкости. Мы должны постараться, чтобы это не помешало нам в дальнейшем. А что, бал у леди Бридлингтон считается одним из самых важных в этом сезоне?
Она была благодарна ему за то, что он снял напряжение момента, и попыталась ответить так, чтобы это прозвучало как обычно:
— Да, конечно! Я уверена, что уже разослали триста приглашений. А вы — вы, надеюсь, найдете время, чтобы заглянуть на бал?
— Да, и хочу надеяться, что даже если вы не хотите выйти за меня замуж, я смогу убедить вас потанцевать со мной.
Она сказала что-то невразумительное, лишь бы что-нибудь сказать; он не расслышал. Бросив быстрый взгляд на ее повернутое в профиль лицо, он хотел что-то сказать, но передумал. Они к этому времени уже достигли Парк-стрит, и через минуту он уже помогал ей выйти из коляски.
— Не провожайте меня до двери! Я знаю, что вы не любите оставлять своих лошадей! — сказала она торопливо. — До свидания! Увидимся на балу.
Он подождал, пока ее впустили в дом, затем снова сел в экипаж и отъехал. Улисс просунул нос ему под руку.
— Спасибо, — сухо сказал он. — Ты думаешь, мне не следовало просить ее сказать мне правду?
Улисс тяжело вздохнул; после дня, проведенного за городом, ему хотелось спать.
— Полагаю, мне придется в конце концов сказать ей, что я все знал с самого начала. И все-таки, Улисс, я совершенно неразумен. Не показалось ли тебе, что она вовсе не так равнодушна ко мне, насколько ей хотелось меня в этом убедить?
Понимая, что от него чего-то ждут, пес не то тявкнул, не то взвизгнул и бешено замахал хвостом.
— Ты считаешь, мне не следует останавливаться? — сказал мистер Бьюмарис. — Я на самом деле повел себя слишком неосмотрительно. Может, ты и прав. Но если я ей безразличен, почему бы ей не сказать мне всю правду?
Улисс чихнул.
— Как бы там ни было, — заметил мистер Бьюмарис, — ей очень понравилось, что я взял тебя с собой.
Благодаря то ли этому обстоятельству, то ли непоколебимой убежденности Улисса в том, что он был рожден, чтобы ездить в коляске, мистер Бьюмарис продолжал брать его с собой. Те из его друзей, которые видели Улисса, оправившись от первого потрясения, слали думать, что Несравненный каким-то способом насмехается над обществом, и только один самый искренний его последователь зашел так далеко, что приобрел собаку-полукровку, чтобы возить ее с собой в экипаже. Он подумал, что если Несравненный ввел новую моду, скоро начнется такой спрос на дворняг, что будет трудно подобрать подходящую. Но мистер Уоркворт, человек более глубокий, расценил этот поступок как скорый и необдуманный.
— Помните, как Несравненный три дня подряд носил одуванчик в петлице? — мрачно сказал он. — Помните, какой был фурор, как каждый простофиля в городе обегал всех цветочниц, чтобы купить одуванчики, которых у тех, конечно, не было. Можно было догадаться, что одуванчики не продают! А бедный Джэффри проехал до самого Эстера, чтобы найти хоть один одуванчик, а Олтрингэм не поленился выкопать с корнями полдюжины одуванчиков в Ричмонд-Парке, и после спора с домоправителем посадил их в ящиках у себя на окне. Хорошая мысль, если бы они стали модой: умница Олтрингэм! — но, конечно, Несравненный только шутил над нами! Как только он увидел, что мы все ходим с одуванчиками в петлицах, он больше ни разу не носил его. И какими же дураками мы остались в конце концов! Он опять проделывает то же самое, я уверен в этом!
