Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя
Дверь захлопнулась.
Мари наклонилась и стала искать кружку, ощупывая мокрый пол. Наконец нашла ее, сделала глоток и протянула кружку Беннету.
Он покачал головой:
— Нет, выпейте еще.
— Не думаю, что смогу.
— Попытайтесь.
Она вздохнула и сделала еще глоточек. Вода по-прежнему имела отвратительный вкус, но Мари вдруг обнаружила, что чувствует сильнейшую жажду. Она с жадностью сделала два больших глотка, потом передала кружку Беннету.
— Вот, возьмите.
На сей раз он взял кружку и поднес ее к губам. Вода помогла ему собраться с мыслями, и он спросил себя: «Так как же теперь? На что решиться?» Было несколько вариантов действий, но ни один из них не позволял надеяться на успешный побег.
Тут Мари вдруг подняла голову и, поцеловав его в щеку, прошептала:
— Возьми меня.
Беннет поперхнулся водой. Кружка выпала из его руки и со стуком упала на пол.
— Я не намерен заниматься с вами любовью в этой грязной тюрьме, — пробурчал он.
— Значит, вы возражаете против места, а не против близости?
Он пошевелился, и Мари почувствовала ответ на своем бедре. Набравшись смелости, она с улыбкой сказала:
— Может быть, я не смогу повлиять на то, что произойдет завтра, но я могу повлиять на то, что сделаю сегодня ночью. Кроме того… Если капитан хотел, чтобы мы страдали, я попытаюсь сделать как раз наоборот.
Она прижалась бедром к его возбудившейся плоти.
Беннет глубоко вздохнул и запустил пальцы в ее волосы.
— Мари, но неужели вы…
Он умолк и снова вздохнул.
А она расстегнула верхнюю пуговицу у него на рубашке и провела кончиками пальцев по его груди.
— Беннет, может, не будем терять время?
Она поцеловала его в шею, и он, судорожно сглотнув, пробормотал:
— Мари, а вы уверены, что это наши последние часы? Поверьте, я намерен сделать все возможное, чтобы оказаться на свободе.
Мари закрыла глаза и с едва заметной улыбкой спросила:
— А ваш план осуществим?
— Есть шанс по крайней мере.
— Насколько он велик?
Молчание было тем ответом, которого Мари и ожидала. Она снова поцеловала его, потом тихо сказала:
— Наше пребывание в тюрьме сейчас почти ничего не означает. Я хочу этого совсем по другой причине…
— Ах, да… ваше увлечение «Камасутрой»?
— Да, именно так. И я хотела бы сейчас кое-что испробовать.
Беннет провел пальцем под ее грудью, и соски Мари тотчас отвердели. Она застонала, но тут же сказала:
— Нет, я хочу большего.
Он приблизил губы к ее соску и сквозь рубашку лизнул его.
— Мари, вы хотите этого из любопытства? Если так, то очень хорошо, что с вами рядом сейчас нет Абингтона.
Она ударила его в плечо и пробурчала:
— Я бы не стала это делать с кем-то другим — только с тобой. И я не просто хочу получить удовольствие. Я хочу тебя.
Беннет впился в ее губы страстным поцелуем и крепко прижал к груди. Жар желания растекался по его телу, и он почти забыл об омерзительных людях за дверью.
— Гм… — Он чуть отстранился. — Так сколько же в вашем списке поцелуев? Одиннадцать?
Мари с улыбкой кивнула:
— В «Камасутре» — да. Но мы и сами можем кое-что придумать, верно?
Губы их снова слились в поцелуе. Когда же поцелуй прервался, Беннет расстегнул все пуговки на ее сорочке и пробормотал:
— А грудью надо заняться обязательно, так ведь?
Он принялся ласкать ее груди, и Мари со стоном прошептала:
— Да-да, конечно… — снова застонав, она откинула назад голову, упиваясь теми чудесными ощущениями, что дарил ей Беннет.
— О, Мари… — Он уткнулся лицом в ее шею. — Чего бы ты ни захотела от меня, я весь принадлежу тебе.
Отстранившись, Беннет снял мундир и положил его на пол. Затем осторожно уложил Мари и, распахнув на ней сорочку, стал покрывать поцелуями ее груди.
Она закрыла глаза и, обнимая его за шею, прошептала:
— О, Беннет, я хочу тебя всего, всего…
— Всего? Что ж, постараюсь.
И он снова принялся целовать ее и ласкать.
Из горла девушки вырывались хриплые стоны, и вскоре бедра ее задвигались.
— О, Беннет, быстрее… Пожалуйста… — простонала она.
Он снова отстранился и осторожно подул на ее отвердевший сосок.
— Дорогая, еще рано. Разве твоя книга не рассказала тебе, что это может длиться часами?
Он снял с нее рубашку, и холодный воздух пробежал по ее коже. Плечи и руки Мари тотчас покрылись мурашками.
Но холод исчез, как только Беннет вновь к ней прикоснулся, и каждое его прикосновение все сильнее разжигало ее желание. Впрочем, было не только желание, но и жажда его любви. Да-да, она жаждала именно любви.
Тут Беннет ощупал ее талию, затем спустил с ее ног шаровары — и вдруг в очередной раз отстранился. «Что же он?» — подумала Мари и замерла, затаила дыхание, опасаясь, что если пошевелится, то необыкновенные ощущения исчезнут.
И тут Беннет медленно склонился над ней, а затем губы его коснулись ее нежной чувствительной плоти между ног.
Тело Мари содрогнулось, и она невольно вскрикнула.
— Ты моя, русалка, — прошептал он.
— Русалка?..
Но Мари тотчас забыла о своем вопросе — наслаждение достигло предела, и она со стоном выгнулась навстречу губам Беннета. Почувствовав, что не сможет более сдерживаться, она вытащила из-за пояса рубаху Беннета и пробормотала:
— А еще в «Камасутре» говорится, что в некоторых случаях медлить нельзя.
Беннет замер на мгновение, потом, приподнявшись над ней, спросил:
— Ты уверена?..
Сам он не был уверен в том, что у него хватит сил остановиться, если Мари скажет «нет».
Но она тут же хрипловатым голосом ответила:
— Да, разумеется. Я хочу доставить тебе удовольствие.
Беннет рывком сбросил брюки. И вдруг подумал о том, что многое сейчас отдал бы за лучик света — ему очень хотелось видеть лицо Мари.
— Можно мне потрогать тебя? — спросила она.
— Да, пожалуйста, — прохрипел Беннет; сейчас он осознал, что только Мари имела такую власть над ним.
Тут она коснулась его возбужденной плоти, и Беннет со стоном закрыл глаза. «Русалка покорила тебя, Прествуд», — промелькнуло у него.
Но он смог выдержать этот «осмотр» только несколько секунд, а затем уложил Мари под себя. Беннет не знал, что произойдет завтра, но неизвестность делала его ощущения еще острее. «И что бы завтра ни случилось, я буду с улыбкой смотреть на проклятых турок», — говорил он себе.
И конечно же, он хотел дать Мари все, чего она желала. А она сейчас по какой-то непостижимой причине желала его. Так могли он владеть собой? Нет, разумеется. К тому же он теперь не сомневался, что полностью принадлежал Мари.
