Виктория Холт - Кирклендские забавы
– Так оно и было! – горячо заверила я. – Именно так!
– Кэтрин, вы переволновались и утомлены. Вам надо вернуться домой и отдохнуть.
Я вдруг поняла, что действительно очень устала.
– Пожалуй, вы правы. Мне бы хотелось побыть одной и все хорошенько обдумать…
– Я бы отвез вас, но мне нужно к больному.
– Я не хочу, чтобы домашние знали о нашей встрече. Я вернусь пешком... будто после прогулки.
– Вы не хотите им ничего рассказывать?
– Пока – нет. Я должна подумать.
– Вы очень отважны, Кэтрин.
– Но не слишком умна, к сожалению.
– Напротив, вы чрезвычайно умны. Могу я попросить вас об одолжении?
– Каком?
– Вы позволите Дамарис проводить вас?
– В этом нет необходимости.
– Вы же обещали слушаться меня, а известие о болезни матери сильно потрясло вас. Пожалуйста, Кэтрин, не упрямьтесь.
– Что ж, хорошо, – конечно, если Дамарис не будет возражать.
– Разумеется, не будет. Она с радостью вас проводит. Подождите здесь, я сейчас схожу за ней. Но сперва я налью вам глоточек бренди. Нет-нет, не отказывайтесь – это вас взбодрит.
Он подошел к шкафу, достал два бокала, плеснул в один из них немного бренди и дал мне, второй же наполнил для себя.
– Кэтрин, – сказал он, приподняв свой бокал и с улыбкой глядя на меня, – все будет в порядке, поверьте мне. Держите меня в курсе событий – вы же знаете, я на вашей стороне.
– Спасибо. Но я не могу все это выпить.
– Ничего, пары глотков вполне достаточно. Ну, а теперь я отправляюсь за Дамарис.
Не могу сказать точно, сколько времени доктор отсутствовал. Я была в состоянии думать только об одном: вот отец в очередной раз уезжает из Глен-Хауса и возвращается только на следующий день... Вероятно, он ночевал где-то поблизости от Ворствистла. Должно быть, свидание с женой так расстраивало его, что он хотел немного прийти в себя, прежде чем ехать домой. Так вот в чем причина уныния, царящего в нашем доме; вот почему я всегда стремилась вырваться из него. Отцу следовало предупредить меня, подготовить... А может, и хорошо, что я не знала. Может, лучше было бы не узнать этого никогда…
Дамарис вошла в кабинет в сопровождении отца. На ней было теплое пальто с меховым воротником, в руках – муфта. Мне показалось, что она недовольна и не хочет провожать меня, поэтому я еще раз заявила, что отлично дойду одна. Однако доктор решительно пресек мои возражения.
– Дамарис полезно прогуляться, – сказал он и улыбнулся так безмятежно, словно недавнего тяжелого разговора вовсе не было, словно это не он своим сообщением чуть не заставил меня усомниться в прочности моего рассудка.
– Вы готовы? – осведомилась Дамарис.
– Да, готова.
Доктор серьезно пожал мне руку и посоветовал принять на ночь снотворное, делая вид, что меня привели к нему жалобы на бессонницу. Я взяла флакон, который он мне протянул, и спрятала во внутренний карман плаща, после чего мы с Дамарис отправились в путь.
– Как холодно! – проговорила девушка, выйдя на улицу. – Похоже, к утру пойдет снег.
От ветра щеки ее раскраснелись, она выглядела прелестно в маленькой шляпке, отороченной тем же мехом, из которого была сшита муфта.
– Давайте пойдем через лес, – предложила она. – Это дольше, зато там не так ветрено.
Я двигалась словно во сне, плохо соображая, куда мы идем. Меня не оставляли мысли о том, что рассказал мне доктор, и чем больше я об этом думала, тем больше была склонна поверить в правдивость его слов.
Пройдя немного, Дамарис сказала, что, кажется, ей в ботинок попал камешек, и мы остановились. Дамарис села на поваленное дерево, сняла ботинок, вытряхнула его и снова надела. Она долго возилась с пуговками, которые не желали слушаться замерзших пальцев.
Мы отправились дальше, но оказалось, что камешек все еще в ботинке, и пришлось сесть на траву и повторить операцию.
– Кажется, вынула, – наконец объявила она. – Такой крошечный осколок. – Она подняла руку и выбросила камень прочь. – Удивительно, сколько неудобства может доставить предмет, который разглядеть-то трудно. О Боже, опять эти несносные пуговицы!
– Давай я помогу.
– Да нет, я сама. – Некоторое время она возилась с ботинком, потом подняла голову и сказала: – Я рада, что вы познакомились с мамой. Ваш визит доставил ей большое удовольствие.
– Ваш отец очень внимателен к ней.
– Он внимателен ко всем своим пациентам.
– А она, разумеется, не просто пациентка.
– Нам приходится следить, чтобы она не переутомлялась. Странно, а Рут утверждала, что миссис Смит – просто невротичка, сделавшая домашнюю жизнь доктора настолько невыносимой, что он с головой ушел в работу. Но сейчас мне не до чужих проблем…
Правда ли, что моя мать – сумасшедшая? Видимо, да, и это объясняет многое в поведении отца. Но что из этого следует? Пошла ли я по стопам матери? Задавая себе этот мучительный вопрос, я невольно признавала, что у меня есть основания для сомнений.
Никогда в жизни не была я столь близка к отчаянию, как в тот декабрьский день, в лесу. Однако мои несчастья еще не достигли предела, хотя мне казалось, что худшего со мной произойти уже не может.
Дамарис наконец застегнула ботинок, поднялась, спрятала руки в муфту, и мы двинулись дальше. К моему удивлению, мы вышли из леса с дальней стороны аббатства, и путь к дому лежал теперь через развалины.
– Я знаю, что это излюбленное место ваших прогулок, – заметила Дамарис.
– Было прежде, – поправила я ее. – Последнее время я сюда не хожу.
Смеркалось. Еще час – и будет совсем темно.
– Люк проводит тебя обратно, – сказала я.
– Может быть.
Развалины тонули в полумраке, остатки стен отбрасывали длинные тени. Мы уже миновали пруды и находились в самом центре аббатства, когда я увидела монаха. Он шел под уцелевшим сводом галереи, двигаясь быстро и бесшумно, и выглядел точно так же, как тогда, в моей спальне.
Я закричала:
– Дамарис! Смотри! Вон там!
При звуке моего голоса черная фигура остановилась, обернулась, кивнула, после чего продолжила свой путь. Через мгновение она скрылась за одной из колонн, поддерживавших свод галереи, потом появилась опять, скользя к следующей колонне.
Я смотрела, потрясенная, наполненная ужасом, оцепеневшая.
– Быстрее! – крикнула я. – Мы должны его поймать. Дамарис вцепилась мне в руку, удерживая на месте.
– Нельзя терять времени, – уговаривала ее я, – он сейчас скроется. Надо найти его, пока он в аббатстве. На этот раз ему от меня не ускользнуть.
– Пожалуйста, Кэтрин, не надо... – молила Дамарис. – Мне страшно...
– Мне тоже. Но мы должны его поймать.
Я двинулась к галерее, но Дамарис буквально висела на моей руке.
