Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Мистер Пацек сказал, что теория Непростительных проклятий, а не практика, не была против правил для обсуждения, когда он учился в школе. Это не было против правил Хогвартса, насколько она знала, потому что там были книги о них, хоть и с ограниченным доступом. Она также знала, что у Дурмстранга была некая репутация в области Тёмных искусств, но её мастер оберегов там учился, и он совершенно очевидно был мастером оберегов, а не Тёмным волшебником.

С новыми исследовательскими проектами Гермиона почувствовала, что заново обрела чувство предназначения.

Она сделает третий год интересным. Она была слишком молодой, чтобы устать от волшебного мира.

Позже Гермиона пересмотрела свой приговор о скучности третьего года, когда Том Риддл поджёг шкаф на защите от Тёмных искусств вместе с доброй половиной класса.

====== Глава 14. Случай со Шкафом ======

1941

Том имел несчастье быть приглашённым в кабинет заместителя директора на чай вскоре после Рождества. По-видимому, он снова допустил ошибку, обратив на себя внимание профессора Дамблдора.

Приглашение было доставлено школьной совой за завтраком настолько рано утром, что многие из оставшихся на рождественские каникулы учеников ещё даже не проснулись. С чего бы им? У них не было занятий, на которые надо было ходить, поэтому многие предпочитали спать до полудня. Зима в Шотландии означала, что для соблюдения распорядка школьного дня им придётся вставать с постели ещё до восхода солнца, и мало кого это могло побудить к действию.

Тома могло. Библиотека открывалась в восемь утра. Тратить время на сон — значит пускать своё образование на ветер.

Его запал, правда, стал затухать к полудню и полностью пропал к трём часам дня.

Его ноги волочились по камням замка и вниз по лестнице на второй этаж, где кабинет Дамблдора располагался в основании башни. Рука Тома, будто прикованная к неподъёмному грузу, замерла возле тяжёлой, окованной железом дубовой двери, когда он занёс её, чтобы постучать.

Колокола на часовой башне пробили время.

Раз, два, три.

Отголосок последнего звона растворился в завывающих ветрах шотландской зимы.

Он постучал.

Запирающий механизм щёлкнул. Дверь распахнулась.

Дамблдор находился в кабинете, сидя за столом, его руки были сцеплены вместе, а большие пальцы тёрлись друг о друга, что говорило о том, что, скорее всего, он уже довольно давно ждал, но его это не беспокоило, потому что он весело проводил время, теребя пальцы сам по себе. На нём была мантия насыщенного баклажанового фиолетового, а подкладка его широких, похожих на трубы рукавов была обита струящимся шёлком цвета старинного золота, которое ловило свет с каждым движением его рук.

В комнате горели лампы, отбрасывая тёплый золотой свет на рабочий стол, и кабинет был обустроен так же, как и в прошлый визит Тома: феникс на золотой жёрдочке, чистящий пёрышки, заснеженный пейзаж в высоких арочных окнах, книжные шкафы, волшебные инструменты, и мягкое кресло перед рабочим столом, обитое красной кожей с ножками в виде позолоченных лап льва.

На столе стоял поднос с полным чайным сервизом и многоярусной подставкой для пирожных. От чайника шёл пар.

— Добрый день, Том. Пожалуйста, присаживайся, — сказал Дамблдор. Его пальцы расцепились, и одна рука торжественно показала на кресло перед столом.

Том сел, поправляя мантию, чтобы та не помялась:

— Профессор, — начал Том, приоткрыв губы и широко распахнув простодушные глаза в том невинном выражении, которое Гермиона называла «заискивающее лицо». Это хорошо работало на взрослых, и он пользовался им летом, чтобы ложиться спать на пятнадцать минут позже отбоя. В Хогвартсе оно позволяло ему одолжить на одну-две книги больше, чем установленный предел в десять в библиотеке. — Это из-за того, что случилось на защите от Тёмных искусств? Профессор Меррифот всё тут же убрала и сказала, что я прощён. Это эмоции, разбушевавшиеся в самый ответственный момент, — Том смущённо посмотрел на свои руки. Затем поднял взгляд сквозь свои ресницы на разочаровывающе безразличного Дамблдора на ту сторону стола. — Понимаете, в моём случае это было лишь немного буквально, сэр.

— Собственно говоря, Том, именно это я и хотел обсудить, — сказал Дамблдор. Он потянулся через стол и придвинул поднос с чаем поближе к себе. — Но сначала давай начнём с чего-то более важного. Чая!

Дамблдор поднял перевёрнутую чашку и поставил её правильной стороной одной рукой, а вторую он держал над подносом, перебирая пальцами, как флоббер-черви в ведре, и ближайшие к Тому чашка с блюдцем поднялись и поплыли к нему. Ложки звякнули, чайник начал разливать чай, а тарелка с лимонными ломтиками поплыла в руку Тома, пока серебряные щипчики отрывались и закрывались, как челюсти крошечного крокодила.

«Простое, однофункциональное заклинание, — подумал Том, наблюдая за происходящим оценивающим взглядом. Теперь, когда он знал больше о магии, чем в первый год, он был более критичен по отношению к чужим заклинаниям. — Простейшее, которое большинство ведьм и волшебников может накладывать после С.О.В., а большинство сдавших Ж.А.Б.А. — ещё и без слов. Я видел это в половине магазинов в Косом переулке. Но он сделал это без палочки.

А Гермиона ещё называет меня хвастуном».

Том положил себе немного лимона. Когда он вернул щипчики обратно на тарелку, она взмыла и вернулась обратно на чайный поднос. Дамблдор взял несколько печений с подставки для пирожных и устроил их в своё блюдце подле чашки.

— Лимонного печенья, Том? Нет? Оно превосходно, должен сказать, — произнёс Дамблдор, жуя сдобу. — Возвращаясь к теме нашего разговора. Я бы хотел услышать твою точку зрения о происшествии, случившемся во время занятия. Я, конечно, слышал от Галатеи, что это была реакция чересчур увлечённого ученика, которому всегда нравилось работать волшебной палочкой, но за все годы моей преподавательской деятельности, я думаю, никто не реагировал так, как ты.

— Что конкретно Вам бы хотелось узнать, профессор? — спросил Том. Он хотел отпить своего чаю, но подумал, что это может выглядеть, будто он пытается потянуть время, чтобы сфабриковать историю. Лучше держать руки на коленях. — Урок был… Досадным. Не думаю, что я был единственным, кто так считает. Многие ученики потом оказались в больничном крыле, чтобы получить дозу успокоительных зелий.

— Я хочу знать, как ты устроил пожар в кабинете. Где ты научился этому заклинанию?

— На заклинаниях в прошлом году, — ответил Том даже без секундного колебания. — Инсендио, заклинание огня, — он одарил профессора дрожащей улыбкой. — Полагаю, я немного увлёкся. Для меня это была уникальная тревожная ситуация.

Дамблдор кивнул:

— Не буду отрицать, что первая встреча с боггартом может вызвать тревогу. Но, Том, ты уничтожил его.

— Боггарт — это аморальное существо, согласно «Защитной магической теории» Слинкхарда. Похожее на полтергейста, оно ни живо, ни мертво, поэтому я не мог его убить, — Том процитировал учебник. Гермиона постоянно так делала на уроках, и учителя бросались в неё очками факультета, будто считая, что Рейвенкло заслуживает шанса выиграть Кубок школы. — Я не могу сказать, что мне жаль, что я… Уничтожил, как Вы это называете, существо — магический объект, — которое существует только чтобы заставлять людей чувствовать себя плохо. Я не прав? Я плохой человек, сэр, оттого, что меня это не волнует?

По моему мнению, я считаю, что стоит больше переживать об учениках, случайно изгоняющих или изменяющих подопытных животных на Ваших уроках трансфигурации. Вот те шмели действительно живые, — Том покашлял для выразительности, прежде чем продолжить. — Или были, если на то пошло. Я всегда относился к моим с уважением. Но, например, я видел, как Мёртон Банкрофт тыкал в своего так сильно, что у него отвалилось крылышко. Если за кем и нужно следить, так это за ним — есть что-то страшное в том, как быстро он нападает на подопытных животных.

— Я сделаю заметку об этом перед началом занятий в следующем семестре, — искренне сказал Дамблдор, поправив свои очки и наклонившись вперёд. — Однако сдаётся мне, что твои моральные устои не стали бы проблемой, если бы ты просто воспользовался заклинанием, которому профессор Меррифот обучала вас на уроке. Ридикулус.