Наталья Шатрова - Последняя любовь Аскольда
– Не печалься, мамка, – усмехнулась княгиня, – никому город наш так просто не захватить. Посмотри, как он хорошо защищен и реками, и горами, и крепостной стеной. Не возьмет Олег Киев, если не помочь ему в этом…
Ключница с удивлением уставилась на госпожу:
– О чем говоришь, не пойму я что-то?
– Нечего тут понимать, – улыбнулась женщина, – никому не под силу меня из моих хором выдворить.
Нет, не зря она мучилась всю зиму, ожидая вестей от волхва. Вот дождалась, только не от него самого, а от проезжего чужого купца. А дядя-то куда делся? Донес ли он от нее наказ Олегу? Или князь сам, по своей воле решил идти на Киев? Ежели сам, то не видать ему неприступного города как своих ушей, если к ней, княгине, не обратится. Только как дать ему знать, что у него есть сторонники в самой крепости? Эх, где же волхв?!
Между тем по городу быстро расползались слухи, пугая мирное население, которому политика вышестоящих несла одно разорение. Люди готовились к долгой осаде. Ценности в горшках закапывали в землю. Запасали продовольствие, скупая на рынке все съестное, и засовывали по котомкам, чтобы в случае чего схватить их и бежать под надежные стены крепости.
Особенно беспокоились христиане. Пока они мирно уживались с идолопоклонниками, но как знать, будет ли терпима новая власть к иноверцам? Не начнутся ли гонения и казни?
Княгиня все глаза проглядела, всматриваясь в даль за крепостную стену. Наконец на капище Перуна зажглась крада – это был знак: волхв вернулся. И, только увидев этот огонь, княгиня уверилась, что действительно грядут большие перемены.
Княгиня набросила на плечи бархатную накидку и вышла из терема, решив прогуляться до Красной Горки пешком. Гридень серой тенью двинулся следом, не отставая ни на шаг.
Волхв встретил ее у пещеры, как всегда держа в руках свой посох со змеиной головой. Княгиня с детства благоговела перед этим посохом, приписывая ему магические свойства. Теперь-то она знала, что посох – не волшебная палочка, иначе сейчас были бы живы все, кого она преданно любила: и братья, и Гордята.
Княгиня при виде волхва поклонилась ему низко, коснувшись рукой земли. Старец провел ее в пещеру, плотно закрыл вход, заметив маячившую невдалеке фигуру сопровождающего.
Гридень встал как вкопанный, не решаясь двинуться следом за княгиней. В сердцах он сплюнул, но тут же перекрестился, со страхом глядя на поганое языческое место. Кто знает, что надумает сделать чужой бог доброму христианину?
В конце концов, он должен докладывать князю о передвижениях его жены и не обязан подслушивать. Успокоившись, гридень так и остался на месте. Если бы он только догадывался, что от разговора, неторопливо текущего в землянке, зависела судьба его князей! Но он ни сном ни духом не чуял этого и спокойно стоял у подножия холма, терпеливо дожидаясь княгиню.
– Я сделал все, как ты велела, – говорил между тем волхв, – Олег идет сюда со своей дружиной.
– Я рада. Но как он узнает, что надо делать? Слухи взбудоражили не только горожан, но и князей. Крепость стала охраняться намного сильнее, чем раньше. Дружина день и ночь чинит оружие, готовится к осаде.
– Я сказал Олегу, что без верного совета ему крепость не взять. Он обещал отблагодарить человека, который поможет ему.
– Хорошо. Ты сделал все правильно. Я знала, что на тебя можно положиться. Когда же придет долгожданный час мести?
– Скоро. Без нас с тобой Олегу не обойтись. Он пустит вперед себя человека, который свяжется со мной.
Глава пятая
Прошло несколько дней, и происшествие на торжище стало понемногу забываться, но в веси не становилось спокойнее. Все больше Ярина убеждалась, что почему-то не прижилась здесь. Люди стали коситься не только на нее, но и на Незвану, приютившую знахарку. Были ли это только происки золовки, ревниво относившейся к дружбе вдовы брата и Ярины, или еще что, им так узнать и не пришлось, потому что неожиданно в веси появился бобыль.
Ярина собирала травы у озера, когда увидела его издалека – оборванного, босого, с котомкой за плечами. Она прибежала домой сама не своя.
– Да показалось тебе, – успокоила ее Незвана. – Теперь в каждом грязном мужике бобыля видеть будешь.
– Нет, не показалось, я его хорошо знаю. Но он меня вроде бы не заметил. Что же делать? Хоть из дома носа не кажи!
– И не кажи! Отсидись взаперти. Не навек же он здесь поселится…
– Ой, чует сердце недоброе. Пора уходить мне отсюда.
Незвана огорченно стала собирать на стол обед. Она понимала, что Ярина права. Сельчане настроены против знахарки враждебно, и к добру это не приведет.
В дверь постучали. Обе женщины от неожиданности вздрогнули. Вошла босоногая девчонка.
– Ярина, у старосты внук захворал, – с ходу выпалила она, боязливо оглядываясь по сторонам, – тебя зовут.
Сказала и стрелой вылетела из избы. И до впечатлительных детей уже дошло, что Ярина – ведьма.
Взяв мешочек с травами и мазями, Ярина, не мешкая, побежала к старосте, и первый, кого она увидела у него во дворе, был бобыль. Ловко орудуя вилами, он сгребал в кучу навоз и даже не поднял головы, когда она прошмыгнула мимо него.
В избе стоял удушливый и смрадный запах. Ребенок орал до посинения, извиваясь и дрыгая ножками. Ярина потрогала лоб ребенка – горячий. Надавила на живот, и дитя еще больше завопило.
Ярина посмотрела на дебелую девку с отвислыми грудями, похожими размером на коровье вымя. Так, мать кормит его молоком. Почему же тогда у ребенка болит живот?
Вокруг стояли домочадцы, наблюдая настороженно за ее действиями. Попробуй объяснить им, что знать травы еще не значит легко распознавать болезни.
Ярина вздохнула. Перво-наперво надо приготовить настой, снижающий жар, и дать ребенку что-нибудь для облегчения болей. Ярина заварила нужные травы и велела ими поить больного.
Выйдя на свежий воздух, она заметила старосту, разговаривавшего с бобылем. Казалось, бобыль вновь не заметил ее. Она спокойно вышла на улицу, но щемящее чувство беды не отпускало.
Не успела Ярина зайти в свою избу, как ее нагнала девчонка и сообщила, что ребенок умер. Женщина расстроилась. Отчего же он умер? Можно было предположить, что он что-то съел, но ведь мать кормила его грудным молоком?
– Не думай об этом, Ярина, – постаралась успокоить ее Незвана, – дети часто умирают, ты ведь знаешь. Староста, конечно, переживает – единственный внук. Все девки рождались. Умерли бы хоть все, и глазом не моргнул бы, а тут другое дело…
– Я бы не переживала, но у старосты бобыль остановился в работниках. Говорил Добрята, что в окрестностях Оргоща много родственников его матери проживает, наверное, староста один из них. И кольцо мне знак дает, смотри, зеленеет. Волхв говорил, что бирюза перед опасностью мертвеет. Я думаю: уходить быстрее мне надобно. Завтра же отправлюсь в путь. И тебе от меня одни несчастья.
