Шеннон Фаррел - Дом там, где сердце
– Это учителя, – объявила она за обедом в день своего возвращения домой. – Я хочу организовать школу для детей и даже уроки чтения и письма для взрослых. Время, которые вы проведете на уроках, будет оплачено в счет вашей ренты на уровне четверти зарплаты.
Локлейн, счастливый от того, что Мюйрин наконец-то вернулась в Барнакиллу, предвкушал романтическую встречу наедине. Он ждал возможности остаться с ней, горячо и страстно поздороваться. Надежды его, однако, вскоре полностью развеялись. В комнате собралось столько людей, чтобы ее послушать, что у него не было никакой возможности спокойно с ней поговорить. Когда Мюйрин наконец-то взглянула на него, это был пустой, отсутствующий взгляд, как будто она смотрела сквозь него. И в течение следующих нескольких дней, когда она организовывала школу в двух недавно построенных домиках вблизи небольшой долины, она, казалось, избегала Локлейна и уделяла необычайное внимание благоустройству Эммы и Сэма.
Сэм был очень симпатичным молодым человеком всего на пару лет старше Мюйрин. Локлейн чувствовал, как внутри закипает ужасная ревность к нему, хотя ничего особенного в поведении этого тихого, замкнутого парня он не замечал. Он всегда вел себя достойно и ничуть с ней не заигрывал. Поскольку Локлейн всегда видел их втроем и общались они так, что их никто не слышал, Локлейн убеждал себя в нелепости своих сомнений. Конечно же, Мюйрин не могла выбрать этого жалкого изнуренного парня себе в любовники.
В то же время он чувствовал себя брошенным. Раньше они во всем полагались друг на друга, а теперь она организовывает школу, даже не посоветовавшись с ним.
Когда через несколько дней после ее возвращения, знойным июньским вечером, у него наконец появилась возможность спросить ее, как она съездила в Дублин, она коротко ответила:
– Все хорошо. Дом продан, и я оплатила большую часть закладной. Проценты, конечно, были очень высокие, но, думаю, мы решили эту проблему.
– Рад это слышать, – тихо ответил Локлейн, пытаясь побороть нарастающее раздражение. – Но все же я ничего не знаю о том, как выглядел дом, и миссис Варне, и все остальное. Тебя не было несколько недель, за которые ты не написала нам ни одного письма, и теперь ты приезжаешь с деньгами, с двумя учителями. В чем дело, мы тебя не устраиваем? Слишком необразованные?
Она отвернулась, избегая его испепеляющего взгляда. Разъяренный, он взял ее за плечи и повернул к себе лицом. Мюйрин грубо сбросила его руки И отступила на шаг:
– Уберите руки, черт бы вас подрал!
Локлейн ошеломленно смотрел на нее. Слова, которые он так долго боялся услышать, теперь прозвучали как смертный приговор.
– Прошу прощения, миссис Колдвелл, – сказал он как можно более твердым тоном. – Этого больше не повторится.
Повернувшись на каблуках, он вышел из конторы.
– Нет, Локлейн, подожди! – Мюйрин попыталась задержать его и все объяснить, но он продолжал уходить, пока окончательно не скрылся из виду.
Мюйрин вздохнула и решила отпустить его. В конце концов, на ферме была уйма работы, да, по правде говоря, она и не могла толком ничего объяснить. Лучше ему было не знать.
К тому же было бы гораздо лучше стереть все из памяти, чем столкнуться с тем, с чем пришлось столкнуться ей с того рокового дня, когда они с Августином обменялись клятвами. Две поездки в Дублин были испытанием ее характера. Она жестко судила себя, обнаружив, что недостаточно сильная.
Она хотела исправить то, что случилось, превратить приобретенный ею горький опыт в позитивную силу. Еще будет достаточно времени, чтобы уладить недоразумение с Локлейном, когда она почувствует готовность к этому.
А пока в Барнакилле у нее было более чем достаточно дел. К примеру, стрижка овец в начале мая прошла довольно успешно. Но оставались проблемы в стирке, покраске, прочесывании шерсти, прядении и так далее. В конце концов ей удалось найти опытных ткачих и вязальщиц, и те пополняли гардероб рабочих разнообразными носками, чулками, шарфами и шалями.
В швейном кружке Мюйрин тоже шили платья из шерсти, которую овцы давали медленно, но верно. Сначала Мюйрин не верила, что шерсть можно красить, но благодаря ее знанию лишайников, мхов и других растений, с помощью которых можно получить нужный цвет, некоторые вещи действительно приобретали очень симпатичный вид.
– Знаете что, мы скоро сможем продавать излишки одежды, – оптимистично сказала она Шерон. – Ну, когда у нас будет достаточно вещей на зиму.
В поместье все заметили, что Мюйрин перестала улыбаться, разве что когда играла с Тэйджем, что бывало нечасто. Щенок преданно бродил повсюду за ней по пятам. Он бодро шагал на своих длинных лапах, когда Мюйрин неугомонно ходила от здания к зданию. Он устраивался у нее на коленях, когда она отдыхала, сидя на стуле, но случалось это редко.
– Почему она так тяжело работает? Что с ней случилось? – спросила Циара у Локлейна поздно вечером, услышав знакомый легкий скрежет, гравия, когда Мюйрин проходила мимо их дома.
Локлейн остановился, выжидающе прислушиваясь в надежде, что она зайдет его повидать. Когда звук удаляющихся шагов постепенно стих, он печально ответил:
– Мы с ней не разговаривали с тех пор, как она вернулась из Дублина. Я понятия не имею, что с ней творилось все это время.
Циара мрачно посмотрела на него:
– Ну что ж, может, это и к лучшему. Это убережет тебя от еще больших разочарований в будущем, если все закончится сейчас.
– Это я меньше всего хотел бы услышать, – отрезал он. Он выскочил из дома и направился в противоположную от Мюйрин сторону. Он знал, что, если встретится с ней по дороге под пьянящим лунным светом, все закончится тем, что он окажется в дураках.
День за днем Мюйрин прилежно вела учет, подсчитывая, кто сколько часов работал и сколько должна семья в качестве ренты и платы за питание. Она с самого начала решила, что рабочие не должны считать себя слугами, и не хотела показывать, что с ее стороны это великая милость, тем более в тот момент, когда у нее было такое отчаянное финансовое положение, приходилось выкупать закладную и нести еще столько разных растрат. Некоторые работали в две и в три смены, пытаясь выплатить свои долги, и Мюйрин молилась, чтобы у них все получилось.
Ее зять Нил продолжал поддерживать ее, покупая все больше лесоматериалов, которые они заготавливали в лесах, приобретенных у полковника и Малколма Стивенса. Расчистить лес под пашню было не так-то просто, но она хотела добиться этого, чтобы сохранить твердую древесину для плотничества Локлейна и чтобы объединить старые и новые участки поместья. Когда деревья были вырублены, а пеньки выкорчеваны, высвободилось больше земли под пастбища, и можно было увеличить стада, а уже имеющиеся пастбища использовать под поля.
