Елена Арсеньева - Год длиною в жизнь
– Ты меня о чем-то спрашивал… – промурлыкала совершенно довольная Рита: довольная и любовью, и словами.
– Клянусь, не помню. Ах да. О подружке. Кто у тебя будет подружкой на венчании?
– Какая может быть подружка? – удивилась она. – Мы же венчаемся тайно!
– Все равно должны быть подружка невесты и шафер жениха. Иначе венчание считается недействительным, без свидетелей-то.
– О Боже, но мне просто некого пригласить! – не на шутку испугалась Рита. – Правда-правда! Ни одну из своих знакомых девчонок не хочу, они все болтушки! Я бы позвала бабулю Ле Буа, – она хихикнула, – но она скорей годится в посаженые матери…
– Вот уж правда, – расхохотался Максим, – не могу ее представить стоящей рядом с Антоном позади нас у алтаря!
– А кто такой Антон и почему он будет стоять позади нас у алтаря?
– Это мой друг. Самый близкий. Он будет моим дружкой на венчании. И не спорь! – поднял руку Максим, уловив, что Рита беспокойно шевельнулась. – Дело даже не в нашей дружбе, а в клятве, которую когда-то дали друг другу наши отцы. Понимаешь, они дружили, кажется, еще с тех пор, как носили платьица.
– Что-о? – так и зашлась смехом Рита. – Отцы? Носили платьица?!
– Честное слово, – засмеялся и Максим. – Моему отцу под шестьдесят, он родился в восьмидесятых годах прошлого века. Отец Антона – примерно тогда же. В те времена на совсем маленьких мальчиков напяливали какие-то нелепые одежки, что-то вроде девчачьих платьиц. Неужели у твоего отца не сохранилось фотографических карточек?
– Откуда, каким образом? – вздохнула Рита. – Мой отец говорил, что, когда он спасался из Одессы, у него из всего имущества был только револьвер его убитого друга.
– Да, извини, я забыл, – с раскаяньем сказал Максим. – Моя мама смогла сохранить только венчальный снимок своих родителей – на крыльце церкви в их бывшем имении. Но отец Антона переехал во Францию еще перед войной 14-го года, когда его родители получили тут наследство (ведь мать моего друга наполовину француженка), поэтому им удалось спасти все фамильные реликвии, от фотографий до бриллиантов. Они богаты и, честно говоря, здорово поддерживали моего нищего отца, когда он добрался до Парижа: так же, как твой, на одном из последних пароходов, только из Новороссийска, а не из Одессы. Они сосватали моему отцу мою матушку, и обе семьи начали ожидать прибавления. Тут они вспомнили старую клятву: поженить своих детей.
– Погоди, я что-то не поняла… – нахмурилась Рита. – Ты с кем собираешься венчаться?
– Да с тобой, с тобой, успокойся! – захохотал Максим. – Мы ведь с Антоном существа однополые. Он годится мне только в шаферы. Вот если бы вместо него у Валуевых родилась девочка, тогда дело было бы посложнее. Родители настаивали бы, чтобы я женился на ней. И как мы вышли бы из этой ситуации, даже не знаю.
– Ну, наверное, мне пришлось бы ее убить, – задумчиво пробормотала Рита.
Ее слова почему-то привели Максима в неистовый восторг.
– Правда убила бы? – спросил он, приподнявшись на локте.
– Конечно, – она смотрела ему в глаза спокойно, не мигая. – Ведь я могу любить только тебя.
– Я тоже, – прошептал он, внезапно охрипнув, и они немедленно начали доказывать друг другу, что любят, любят, любят: она – только его, а он – только ее, и так будет всегда, во веки веков, аминь…
Ну, Максим не лгал. Ему и впрямь было суждено любить весь свой век только эту женщину. А вот Рита… Рита изменит ему. Впрочем, очень может быть, она осталась бы верной своему первому избраннику, если бы… если бы не случилось то, что случилось на другой день. Но, конечно, они даже заподозрить не могли, что ждет их, когда – уже почти в полных сумерках! – разомкнули наконец объятия и начали торопливо омываться под краном, из которого лилась только ледяная вода, да и та – тоненькой-тоненькой струйкой.
– Так ты все же подумай насчет подр-р-ружки, – простучал зубами Максим. – А впр-р-рочем… я узнаю, вдруг у невесты тоже может быть шафер, а не подружка, и тогда сойдет кто-то из тех р-ребят, которые пр-р-ридут со мной.
– К-какие еще р-ребята пр-ридут с тоб-бой-й-й? – простучала зубами в ответ и Рита.
– Ну, мои друзья из лицея. Ты понимаешь, они сказали, что должны меня охранять. Вдруг выследит полиция или вообще что-то пойдет не так…
– Где пойдет не так?
– Ну, на нашем венчании.
– А откуда они вообще про него узнали? – никак не могла взять в толк Рита. – Ты проболтался, что ли?
– Да не я, – с досадой буркнул Максим. – Антон. Я сказал ему как шаферу, а он зачем-то разболтал остальным в нашей пятерке.
– В вашей пятерке? То есть, кроме тебя и Антона, там будет еще трое? – испугалась Рита. – Трое лишних свидетелей? Ничего себе – тайное венчание!
– Не трое, а четверо, – пристыженно буркнул Максим, опуская голову.
– Что?
– Кроме нас с Антоном, будет еще четверо наших лицеистов. Это и есть наша пятерка. А Антон придет просто как друг. В смысле, как шафер.
– Слушай, – почти с ужасом сказала Рита. – Мы с тобой в R?sistance, твои друзья – тоже. Мы связаны одним делом, от которого зависит жизнь нашей страны. Вернее, двух наших стран: и России, и Франции. И вдруг ты доверяешь судьбу этого дела какому-то случайному человеку! Ладно, я еще готова встретиться с твоими парнями из группы, но Антон-то тут при чем? Или выбери другого шафера, или…
– Я ж говорю, что не могу выбрать другого шафера, – Максим рывками натягивал брюки, и по голосу его чувствовалось, что он начинает сердиться. – И с чего ты взяла, кстати, что Антон – случайный человек? Он ведь тоже в R?sistance, в девятой группе.
– Как в девятой? – изумилась Рита. – В той же, где и я?
– О, я и забыл! – воскликнул Максим. – Ну да, вы с Антоном, так сказать, однополчане.
Рита покачала головой.
– Максимка, – сказала она, – я, может, и плохой конспиратор, как без конца твердит наш Гийом, но ты – вообще что-то несусветное. Нельзя быть таким беспечным! Мы раньше даже свои военные псевдонимы не открывали друг другу, а сейчас ты что-то разболтался окончательно. Своим приятелям выдал наше венчание, мне – Антона… Правда, надеюсь, ты ошибся. У нас в группе нет никакого Антона.
– Так ведь у него псевдоним, – подсказал Максим.
– Ах да, я и забыла… Кто же это может быть? Ему сколько лет?
– Восемнадцать, как мне.
– Слушай, у нас все мужчины очень взрослые, им лет по двадцать пять или даже тридцать. Только один парень… – Рита запнулась и взглянула на Максима исподлобья: – Огюст? Антон – это Огюст?
– Точно! – хохотнул Максим.
Рита смотрела в стену и задумчиво наматывала на палец прядь волос. Надо же такому случиться… Шафером Максима станет парень, который влюблен в нее – и не скрывает этого. Немножко жалко его. Конечно, венчание его отрезвит, он поймет, что девушка его мечты принадлежит другому, но все-таки – жалко!
