Киран Крамер - Мой граф
Ну вот, опять она за свое. Грезит о том, как целовала бы его. Фантазирует о возможностях показать, как обожает его. Она представила, как он целует ее у ствола дерева, блуждая ладонью по груди, потом они опускаются на траву, раздеваются донага, и он любит ее до конца.
«Мой Грегори, – подумала она. – Ничей больше. – Она решительно выпятила подбородок. – И меньше всего леди Дамары». Глупо с ее стороны думать так, даже как-то мелодраматично, что ли, но веление сердца отказывалось слушаться логики.
Однако оно должно послушаться. Она должна.
– Я рада, что мы вот так поговорили, – сказала она мистеру Доусону.
– Я тоже. – Он смотрел прямо перед собой, а не на нее, потому что они уже приближались к дому. – Я редко изрекаю всякие там поэтические сентенции, терпеть не могу сантименты, говоря по правде, но иногда мы находим в нашей жизни людей, встреча с которыми предопределена нам свыше, и для меня вы одна из таких встреч.
– И вы для меня, – ответила Пиппа. – Я еще там, в таверне, почувствовала какую-то связь с вами.
Он усмехнулся:
– Для меня это началось, когда вы подбежали, настаивая, что непременно должны почистить мне сапоги.
– А для меня, когда вы сказали Марбери, что не будете обедать в отдельной гостиной. Мне понравилась ваша твердость и в то же время доброта. Вы напомнили мне дядюшку Берти.
Мистер Доусон остановился под деревом недалеко от парадного крыльца.
– Древний философ Гераклит высказал одну очень мудрую мысль, которая всегда весьма уместна.
– И что же он сказал?
– Он сказал, что характер предопределяет судьбу человека. Я верю, что судьба предлагает нам возможности, и только от нас зависит, воспользуемся мы ими или пройдем мимо.
– Я рада, что вы не прошли мимо меня, – прошептала Пиппа, потому что Грегори уже быстро приближался.
– Моя дорогая, пройти мимо вас довольно трудно, – ответил мистер Доусон, придав лицу свое обычное безмятежное выражение. Теперь она знала, что это его маска в обществе.
– Я рада, что вы так считаете. – Она весело покосилась на него, но тело уже звенело, ощущая приближение Грегори.
– Мистер Доусон, Харроу, – приветствовал он их. – Чудесный денек, не правда ли?
Пиппа залюбовалась им. Он держал в руках баночку с чем-то – варенье, соленье? – и волосы его были сейчас слегка растрепаны. Должно быть, хорошенько прокатился галопом. Щеки раскраснелись, а шейный платок сбился немного набок. И все равно он казался более…
Основательным.
Уверенным.
И не только внешне. Он всегда умел произвести впечатление самоуверенности. Но было в его взгляде и что-то другое – что-то игривое, что-то открытое приключению. Это напомнило ей о тех временах, когда они играли в капитана и лейтенанта. Уже очень давно не видела она этого взгляда.
Наблюдать за этим было интересно – и так опьяняюще!
В сущности, перемена была настолько очевидна, что они с мистером Доусоном обменялись коротким вопросительным взглядом.
– Ну, я пошел, – сказал мистер Доусон. – Приятно было повидаться с вами, Уэстдейл. Просто умираю – хочу чаю. Присоединяйтесь ко мне, сделайте милость. – Он вытащил носовой платок и вытер лоб. – Жаль, что Харроу не может. Ваш камердинер составил мне прекрасную компанию на прогулке.
– Рад это слышать, – улыбнулся Грегори. – Я сию минуту приду, вот только вначале дам Харроу задание.
– Конечно, конечно, – пробормотал мистер Доусон и рассеянно улыбнулся, ничем не показав, что ему известна вся история Пиппы.
Пиппа чуть не покраснела. Что почувствовал бы Грегори, если бы узнал, что мистер Доусон в курсе их сомнительной затеи?
И говорить ли ей или все же не говорить Грегори, что она любит его? Что он капитан ее сердца? Что она вступит с ним в любую схватку, что будет рядом с ним всегда и во всем, деля не только радости, но и неудачи и потери? Что будет верна ему до последнего вздоха и будет любить его вечно?
Пришло время решать.
Сейчас или никогда.
Но как понять, промолчать или все же рискнуть?
– Я должен сказать тебе что-то важное, – начал он с подкупающей искренностью, которой Пиппа не слышала от искушенного городского джентльмена по меньшей мере лет десять.
Ей на ум пришло одно чудесное, теплое воспоминание. Как-то раз он вручил ей мешок с дикими яблоками и сказал таким же искренним, серьезным голосом:
– Бросай их во врага. Сегодня это Билли, Робби и Патрик. Не я. Я на твоей стороне.
И тут она поняла, что ей делать. Поняла просто потому, что в этот миг увидела, перед ней прежний Грегори – тот, который был на ее стороне.
– Я тоже должна сказать тебе что-то важное, – перебила она его. – Извини, я буду признательна, если ты позволишь мне сказать первой, капитан.
Их глаза встретились, и ее любовь расцвела еще сильнее. Их связь длиной почти в целую жизнь была тем солнцем и тем дождем, которые требовались Пиппе, чтобы расти.
– Давай, лейтенант, – мягко проговорил он.
– Да, хорошо. – Она натужно сглотнула, собираясь с силами, потому что приняла решение. Она скажет, что любит его. И не просто потому, что после того, как сделает это, ей будет легче уехать в Париж и остаться там. Она делает это, потому что…
Характер – это судьба.
Если у нее не хватит смелости жить искренне, признавшись в своей любви Грегори, каковы бы ни были последствия, значит, поездка в Париж – просто побег.
Но Пиппа не такая.
Она лучше. Много лучше.
– Грегори…
– Да?
Парадная дверь дома широко распахнулась, и из нее высыпала группка людей, все смеялись и болтали.
Какая досада. Как это некстати. Вероятно, признаваться кому-то в любви под деревом всего в каких-нибудь двадцати шагах от чьего-то дома, особенно в разгар приема гостей, не слишком удачная затея.
Пиппа не могла не повернуться и не посмотреть, из-за чего весь этот шум, поскольку это происходило всего в нескольких шагах. Грегори тоже.
Оценка ситуации. Это главное в хорошем солдате.
Там были лорд и леди Тарстон, оба веселые; леди Дамара с надутыми губами, хотя ее окружали несколько дам, которые трещали как сороки, и какие-то джентльмены, которых Пиппа еще не видела. Она предположила, что один или два из них, возможно, тоже архитекторы.
Лорд Марбери вышел из дома следующим, радостно кудахча о чем-то, а потом…
Пиппа резко втянула воздух.
Боже милостивый, это же…
Элиза.
Лорд Морган.
И их ребенок, точная копия Грегори, с черными волосиками и яркими голубыми глазками.
– Сюрприз! – прощебетала леди Тарстон, обращаясь к Грегори. – Приехали ваши старые друзья!
– Со своим малышом, – подхватил лорд Тарстон, вторя энтузиазму своей супруги.
Грегори знал об их пристрастии собирать в своем доме забавный состав гостей, но это уже не смешно…
