Киран Крамер - Мой граф
Киран Крамер
Мой граф
Kieran Kramer
THE EARL IS MINE
Печатается с разрешения издательства St. Martin’s Press, LLC и литературного агентства Nova Littera SIA.
© Kieran Kramer, 2013
© Перевод. М. А. Комцян, 2014
© Издание на русском языке AST Publishers, 2015
Пролог
Молодой человек, который каждое утро облачался в платье графа Уэстдейла, был несчастен. Его звали Грегори Шервуд, и он имел все, что только можно пожелать, но, как узник, который не может наслаждаться прекрасным днем за зарешеченным окном своей тюрьмы, Грегори не в состоянии был радоваться ни семье, ни богатству, ни титулу.
Он являлся законным наследником маркиза Брейди.
Но не был его сыном.
И это обрекало его на жизнь во лжи.
– Ты же знаешь, мама хотела, чтобы мы сохранили эти драгоценности для женщин, на которых женимся, – сказал его брат Питер с легким ирландским акцентом, с которым говорили все трое братьев Шервуд. Он заглядывал через плечо Грегори, который рылся в маленьком сундучке на туалетном столике, пока не выудил обтянутую шелком коробочку. В ней лежало кольцо с рубином, что их покойная мать Нора оставила ему в своем завещании. – Ты собираешься делать предложение?
Грегори прекратил поиски и сердито зыркнул на младшего брата:
– А ты как думаешь?
– Правда? – Питер коротко хохотнул. – Ты шутишь, да? Брак – это же надолго.
Да, очень надолго.
Но потом Грегори вспомнил вчерашний вечер, прелестную стыдливую Элизу и как он точно знал, что делает, когда уложил ее на диван в дальней гостиной одного из особняков в Мейфэре в разгар бала-маскарада и забрался ей под платье. Родители девушки уже давно подталкивали ее к нему, так что соблазнение не стало для нее неожиданностью. Она издала тихий вскрик девственницы, когда он первый раз вошел в нее. А потом был момент прямо перед тем, когда она достигла вершины, ее стройные ножки обвили его спину, таз выгнулся кверху, и Элиза тихонько вздохнула ему в шею.
Грегори испытывал необычайное удовлетворение, выпуская в нее свое семя. Дороги назад нет. Элиза – леди. Сознание, что он поступит с ней правильно, сфокусировало его мысли, на миг рассеяв мрак. Она станет началом жизни, созданной им самим, а не навязанной – какой бы благословенной та ни была и как бы ни был он благодарен за то, чего явно не заслужил.
– Но зачем связывать себя сейчас? – спросил его Питер. – Ты же еще так молод.
– Не суй нос не в свое дело. – Грегори прошагал мимо брата и задел его плечом достаточно сильно, чтобы донести свои слова. Он сунул коробочку во внутренний карман сюртука, поправил шейный платок и вышел из спальни, огромной продолговатой комнаты размером почти с охотничий зал. Ее спроектировал отец, когда мальчики были маленькими, и Грегори до сих пор делил ее с двумя братьями, когда бывал дома.
– Я иду с тобой, – заявил Питер и вышел вместе с ним на улицу.
– Отстань, – велел ему Грегори.
– Нет, не отстану. Я должен попытаться отговорить тебя от этого неверного шага. Это же серьезно, Грегори. Ты не можешь вот так просто взять и отдать мамино кольцо.
Ступив на тротуар, Грегори резко развернулся:
– Просто? Ты такого низкого мнения обо мне? Или о женщине, которой я собираюсь подарить этот символ моей привязанности?
– Привязанности? Это то же самое, что любовь?
– Уходи, Питер. Ты ничего не знаешь о любви. – Правда, Грегори и сам был мало сведущ в сердечных делах. Он представления не имел, любили ли друг друга его мать и маркиз, единственный отец, которого он знал. И если любили, считается ли это, раз у одного из них была тайна от другого?
Но отец и Каролина, его вторая жена, которую Грегори называет матушкой, как и три сводные сестры, совершенно точно любят друг друга даже после десяти лет брака. И хотя Грегори рад этому, слишком уж тесна их связь.
От мысли от подобной духовной близости у Грегори возникало желание ослабить шейный платок. Он будет верен Элизе, и они, вне всяких сомнений, будут регулярно предаваться любви, ибо она натура нежная, уступчивая и, он уверен, не станет отказывать ему в супружеских правах, но что до того, чтобы заглядывать друг другу в глаза, поверять свои мечты, надежды и вся прочая подобная белиберда…
Ну уж нет. Категорически нет.
Это его долг – жениться, чтобы продолжить род Брейди. Но какая-то его часть никогда не будет принадлежать дому Брейди. Та часть останется непокорной. Будет искать запретных удовольствий. Будет с отчаянным упорством стараться забыть о своем невыносимом положении – что он занимает не принадлежащее ему место.
Та часть заведет любовницу и оставит свою милую, покорную супругу дома.
Брат фыркнул:
– Ты не готов.
– Я готов, – прорычал Грегори. – Это не легкомысленный шаг с моей стороны. Я тщательно обдумал этот вопрос.
И он действительно думал об этом очень много для человека, внимание которого устремлено к другим вещам: увлечение архитектурой, спорт, политика и азартные игры; и его более земные обязанности наследника, которые, по настоянию отца с матушкой, Грегори вскоре предстоит взять на себя. И потом эта постоянная необходимость играть роль, скрывать свою страшную тайну. Бывают дни, когда он ложится спать, обессиленный ее непосильной тяжестью.
Зрачки Питера были черными и расширенными, губы вытянуты в тонкую нитку.
– Плохо ты обдумал, очень плохо.
– Погоди-ка. – Грегори вплотную придвинулся к брату. – Ты намекаешь, что Элиза не стоит моего расположения?
Питер не отступил.
– Ни на что я не намекаю. Я прямо говорю, что ты одурманен и не в состоянии ясно мыслить.
– Я никогда не буду одурманен, Питер, ни одной женщиной.
– Тогда объясни, почему ты был так взбудоражен, когда искал это кольцо? Я мог бы выстрелить из пистолета у тебя под ухом, и ты бы не обернулся. Разве это не говорит о том, что…
– Ты не доверяешь мне, – сказал Грегори, чувствуя иронию своих слов.
– В этом – нет. – Голос Питера был твердым. – Ты не ценишь это кольцо так, как должен, и я рад, что мама не видит, что ты с ним делаешь.
– Я сыт по горло тобой и твоими оскорблениями. – Грегори с силой толкнул его в плечо. Питер покачнулся, но на ногах устоял. – Давай же, братишка. – Сводный братишка. – Покажи мне, что у тебя есть, кроме слов.
– Забудь. – Питер устремил на него прямой, твердый взгляд. – Валяй, продолжай эту глупость, мне плевать. Сам же потом пожалеешь.
Он резко развернулся и зашагал прочь.
Грегори воззрился вслед брату, злясь на себя за то, что поддался его детской вспышке. Он считал себя вполне зрелым, чтобы жениться на Элизе, однако же Питер умудрился расхолодить его.
Если это так легко сделать, то и в самом деле, так ли уж крепка его убежденность?
