Анна Дэвис - Шкатулка с драгоценностями
— Кто-то собрался помыть окна? Рядом с ним семенил Сэм.
Вместе, повозившись с лестницей неуклюжими спьяну руками, они спустили ее на утес. Сэм с Грейс встали на колени и как можно крепче схватились за верх лестницы, чтобы прочно удержать ее, а О'Коннелл стал спускаться к Сесилу.
— Это не перелом, — сообщил О'Коннелл, пощупав лодыжку Сесила. — В худшем случае — растяжение.
— Очень больно. — Сесил, казалось, огорчился незначительностью своего увечья. — Думаю, она не выдержит моего веса.
О'Коннелл с трудом, жестом пожарного взвалил Сесила себе на плечо и с кряхтеньем стал подниматься по лестнице, а Грейс с Вултоном изо всех сил старались удержать ее. В конце концов стонущего Сесила положили на твердую землю, а О'Коннелл принялся отряхивать грязь с одежды.
— Все равно что нести очень толстую невесту через высокий порог!
— Ах, Пат, ты наш герой! — Верити сложила руки. О'Коннелл как-то странно взглянул на Грейс.
— А сколько вы весите, мисс Резерфорд? Давайте проверим? Будьте уверены, я смогу это сделать, когда придет время! — Игнорируя ее протесты, он схватил ее за ноги и забросил на плечо, заявив: — Ну, после такой ноши она просто перышко!
Кровь прилила к голове Грейс, и она принялась колотить кулаками по его спине.
— Поставьте меня…
— На землю?
Несколько секунд спустя она снова стояла на твердой земле, а он помогал Вултону перенести Сесила через ограду и нести дальше в дом. Верити шла за ними.
— Вы в порядке? — спросила Грейс очищавшуюся от грязи Бэбс.
— В полном. Рада, что этот нелепый эпизод не был полностью бессмысленным.
— Что вы имеете в виду?
Бэбс нахмурилась.
— Никогда бы не подумала, что вы настолько тупы. Пат сделал вам предложение, Грейс!
Глава 5
— Что за ночь! — О'Коннелл сидел на краю постели, снимая ботинки. — Думаю, мне стоит попросить моего агента найти другого английского издателя. Я не уверен, что снова смогу посмотреть в глаза Сэму Вултону!
— Да, ночь была еще та. — Грейс села за туалетный столик и принялась очищать лицо, не отрывая глаз от отражения О'Коннелла в зеркале.
— Мы так и не погуляли. — Теперь он снимал носки.
— Меня задержала Бэбс. Мы с ней немного выпили.
— Ах вот как?
— Она любит посплетничать, так ведь?
О'Коннелл усмехнулся.
— Старая добрая Бэбс! У нас с ней давняя дружба.
— Вот и она так сказала. — Грейс вытерла веко ватным шариком. — Очевидно, она тебя очень хорошо знает. Кажется, она и меня знает несколько лучше, чем я ожидала.
— Правда? — Он принялся расстегивать рубашку.
— Она считает, что у тебя относительно меня серьезные намерения.
— Так оно и есть.
Чувствовалось ли в его голосе напряжение?
— Она даже решила, что ты сделал мне в саду предложение.
— Правда? — Он засмеялся и уронил запонку под тумбочку возле кровати. — Да, богатое воображение у этой женщины!
— Так, значит, это не так? На самом деле ты не делал мне предложения? — Она развернулась на табурете и посмотрела ему в лицо. — Я, конечно, не думала, что ты его делал, но тогда я опять ошиблась в тебе. Кажется, все знают тебя лучше, чем я, Пат!
Он подошел к ней. Присел перед ней и взял ее за обе руки.
— Дорогая, в саду я просто дурачился. Бэбс действительно неисправимая фантазерка. Когда я буду готов сделать тебе предложение, я сделаю это поизящнее! — Он протянул руку и взъерошил ей волосы, словно она была ребенком. Затем, выпрямившись, снял рубашку и бросил ее на пол.
— Значит, ты собираешься когда-нибудь сделать мне предложение? — Она старалась говорить как можно легкомысленнее и игривее.
— Это зависит от многих обстоятельств. Ты собираешься продолжать кокетничать с Джоном Крамером?
— Я не собираюсь продолжать кокетничать с Джоном Крамером.
Он улыбнулся:
— Тогда посмотрим, что с этим можно сделать, дорогая. Ты, конечно, понимаешь, что я никогда не буду достойным тебя? Боюсь, у меня богатое прошлое. Я не могу припомнить всех женщин, с которыми у меня были романы. Я нырял голым в городские фонтаны. Я бывал на вечеринках, где все тащат друг друга в постель и крадут друг у друга украшения. У меня были женщины, крушившие гостиничные номера, я устраивал потасовки в гостиничных ресторанах. Однажды я проиграл в покер белый «бентли», а в другой раз въехал на белом «бентли» в отель Алабамы. Продолжить?
— Не надо.
Его плечи заметно расслабились.
— Ну и как, по-твоему, сможешь ты принять предложение от такого порочного, грубого типа, как я?
— Твое прошлое меня не волнует, Дьявол. И твоя репутация грубияна. При всей своей браваде я самая обычная девушка, которая мечтает о самых обычных вещах. Я хочу любить и быть любимой. Я хочу выйти замуж за человека, которому смогу доверить свою жизнь.
— Грейс, ты прелесть!
— Не совсем. — Она услышала в своем голосе фальшивую ноту.
Вернувшись к зеркалу, она снова посмотрела на его отражение и на свое собственное. И на мгновение они оба показались ей незнакомыми.
Ночь была длинной и беспокойной. Через приоткрытые шторы в комнату проникал лунный свет, освещая на подушке лицо О'Коннелла, подчеркивая его крупные черты и впалость щек. Сейчас он выглядел совсем иначе, чем днем. При лунном свете его профиль был более строгим, кожа более серой.
«Примерно так он будет выглядеть в старости, — подумала Грейс. — Так он будет выглядеть в гробу».
Она лежала без сна и, опершись на локоть, долго глядела на него. Ее усталые глаза часто начинали слезиться, и его лицо искажалось все больше, становясь похожим на голый череп. Наконец, она еще раз попыталась закрыть глаза и погрузиться в блаженное забытье, но оно от нее ускользало.
Почему он пошел и рассказал Барбаре? Почему? Выбрал ее своей наперсницей? Излил ей все свои тревоги и сомнения относительно своей новой подруги? Или просто рассказал как забавный анекдот? И только ли Барбаре, или и другим тоже? Небрежно бросил в разговоре с мужчинами, пока они курили сигары и попивали бренди? Она живо представляла себе эту картину. «Это моя новая девушка… она может показаться лишь симпатичной англичанкой, но за этой безупречной стрижкой и сияющей улыбкой кроется ящик Пандоры. Это меня, конечно, не волнует… совсем наоборот, возбуждает. Немного грязи лишь подогревает мой интерес!»
Сон, овладевший наконец ею, был лишь манящей иллюзией. Она проваливалась в забытье, но внезапно снова оказывалась в спальне с толстыми коричневыми шторами, выцветшим ковром и треснувшим потолком (трещины, казалось, увеличивались), с тяжело дышащим во сне незнакомым человеком, лежащим рядом с ней (теперь она понимала, что он по-прежнему оставался для нее незнакомцем), с тиканьем будильника, переходящим в сдержанный, но неумолимый упрек. Промежутки между тиканьем казались часами, растягивались и росли, пока не раздавалось следующее тошнотворно-неизбежное тиканье.
