Дженнифер Маккуистон - Приключения новобрачных
– Я не вижу в замужестве ничего приятного, – без обиняков заявила она. – Мой муж был… Он меня разочаровал.
– Но вы, кажется, не возражали против моего поцелуя.
Джорджетт судорожно сглотнула. И тут же, вскинув подбородок, проговорила:
– Как вы сами заметили, вчера я была не в себе.
– Я говорю о сегодняшнем поцелуе.
Глаза остановились на ее губах, и Джорджетт в тот же миг обдало жаром. Она помнила то ощущение, когда он ее целовал… примерно час назад. Она тогда почувствовала покалывание в губах… и влечение к этому мужчине.
В замешательстве облизнув губы, Джорджетт тихо сказала:
– Нам не обязательно состоять в браке, чтобы целоваться. – Она едва слышала собственный голос из-за шума крови в ушах.
– Я рад, что вы так думаете, – сказал он, приближая губы к ее губам. – Потому что ничего я не хочу так сильно, как поцеловать вас вновь.
Глава 21
– Нет!
Джеймс замер, почувствовав, что что-то не так, еще до того, как она произнесла «нет», до того, как выставила перед собой руку. Это слово, сорвавшееся с ее уст, ранило его больнее, чем острый нож.
– Мы больше не повторим этой ошибки, – добавила Джорджетт, и в глазах ее было сожаление. – Неразумно продолжать… путь, который ни к чему не приведет.
Джеймс невольно вздохнул. Он готов был поцеловать ее прямо тут, посреди улицы, на глазах у любопытных обитателей Морега. И все же он не мог упрекать Джорджетт в том, что она не теряла головы. Ведь если бы их увидели целующимися в общественном месте, то шансов на то, что удастся добиться аннулирования, у них осталось бы еще меньше. К тому же… если бы она позволила ему себя поцеловать, он, несомненно, захотел бы большего – ведь его неудержимо влекло к Джорджетт.
Но что же Джеймса так привлекало в ней? Брак с женщиной, которую он едва знал, едва ли заслужит одобрение отца. И, что еще хуже, при своем финансовом положении Джеймс не мог позволить себе содержать жену, чьи наряды и манеры однозначно свидетельствовали о привычке к роскоши. Джорджетт, по сути, оказывала ему услугу, отвергая его.
Любопытно, что собственные аргументы выглядели в его глазах жалкими попытками самооправдания.
Джеймс отступил от нее на полшага и пробормотал:
– Может, вам стоит начертить мне карту?.. – Горькие сожаления теснили ему грудь. – Потому что, глядя на вас, я сбиваюсь с пути…
Джорджетт не ответила. Вместо этого она едва заметным кивком указала куда-то вправо, и после недолгого замешательства он увидел, кто привлек ее внимание. Цезарь забеспокоился, и Джеймс, желая его успокоить, погладил коня по шее.
Однако он не узнал направлявшегося к ним мужчину – словно материализовавшегося из дыма праздничного костра, только что разведенного под свист, крики и аплодисменты ликующих горожан. Это был не Уильям, не Дэвид Камерон и не возмущенный их поведением служитель церкви, слишком рьяно пекущийся о соблюдении приличий в общественных местах.
А мужчина между тем приближался, и теперь Джеймс мог неплохо его рассмотреть. Незнакомец был молод, лет двадцати с небольшим, и волосы у него оказались примерно того же цвета, что у Джорджетт. Судя по одежде – модному полосатому жилету и отполированным сапогам, – этот господин был джентльменом, хотя сомнения оставались: очки с погнувшейся дужкой сидели на носу косо, а намотанный кое-как на кисть бинт пропитался кровью.
Джорджетт непроизвольно схватилась за горло и, с трудом сглотнув, пробормотала:
– Джеймс, я… – Сделав глубокий вдох, она тихо сказала: – Джеймс, это мистер Бартон.
– Ее кузен, – процедил блондин. – Я искал ее повсюду и вот наконец нашел… в весьма сомнительной компании, должен заметить.
Теперь Джеймс увидел сходство. Не только волосы у них были одного бледно-желтого оттенка, но и глаза одного цвета – переливчато-серого.
Джеймсу стало не по себе. Ведь Джорджетт ничего не говорила о том, что у нее в Мореге имеются родственники.
– Вы меня разочаровали, Джорджетт, – продолжал Бартон. – Вы погубили себя безвозвратно, хотя если бы поступили так, как я вам велел, то могли бы выйти из всей этой грязной истории относительно чистой.
Чем дольше слушал Джеймс этого господина, тем больше убеждался в том, что никакой он не джентльмен, а просто ряженый. Ни один джентльмен не позволил бы себе так говорить с женщиной. Да еще и при свидетелях.
У Джеймса зачесались кулаки – ужасно хотелось расквасить этому мистеру Бартону слишком уж узкий нос. И еще ему хотелось встряхнуть Джорджетт и спросить у нее, куда пропала та решительная и знающая, чего хочет, женщина, только что стоявшая здесь, рядом с ним. Почему она позволяла этому человеку отчитывать себя, словно нашкодившую служанку? Она ведь не стояла потупившись, когда он назвал ее воровкой, боролась за свое честное имя. Почему? Впрочем, ответ понятен: она знала, что не виновата.
Так неужели Джорджетт действительно считала, что погубила себя безвозвратно, неужели полагала, что заслужила упреки этого субъекта? А впрочем…
Она говорила, что некто ей угрожает, и теперь этот некто был тут, перед ним, во плоти. Постепенно картина сложилась. «Не тот ли это негодяй, который пытался насильно женить ее на себе?» – подумал Джеймс и решил немедленно вмешаться.
– Вы не дали леди закончить, – процедил он сквозь зубы. – Меня зовут Джеймс Маккензи, и я ее муж.
Тут Бартон повернулся к нему и заявил:
– Можно многое узнать, не спрашивая ни о чем напрямую. Достаточно просто наблюдать и делать выводы, оставаясь при этом в тени. Но, похоже, леди Торолд до сих пор полагает, что мне не все известно.
Так он крался за ними, выслеживал?! С трудом сдерживаясь, Джеймс сказал:
– Все произошедшее – ее личное дело.
– Личное? – Бартон покачал головой. – Я так не думаю. Все не так просто. Мы с ней заключили договор, сэр, и сделали это до того, как она встретила вас. Мы помолвлены. Вы не имеете на нее никаких прав.
– Леди – моя жена, – не терпящим возражений тоном ответил Джеймс. Он прекрасно помнил о том, что Джорджетт желала аннулировать их брак, но с этим они разберутся потом. Сейчас важнее разобраться с этим хлыщом, потому что сама она с ним, очевидно, справиться не сможет. – Мы женаты, – повторил Джеймс. – Хотите – верьте, хотите – нет.
– Но, Джеймс, – пробормотала Джорджетт, – ведь возможно, что вскоре все изменится…
Так вот когда у нее прорезался голос?! Да, конечно, она хотела напомнить ему, что вступать из-за нее в драку нет необходимости, но он, Джеймс, предпочел взглянуть на ситуацию под другим углом. Следовало ликвидировать угрозу в лице этого негодяя сейчас, пока у него еще имелось на это право.
– Вы же сами видите, как она непостоянна, – с глумливой ухмылкой прокомментировал ее слова Бартон. – Ей нельзя доверять. Вот, полюбуйтесь! – Бартон как флагом помахал своей перебинтованной рукой. – Она оставила в моем доме злобного пса! Можно сказать, натравила его на меня. Я уже не говорю о том, что она сделала с вами. Счастье, что вы остались живы. А ведь она могла пробить вам череп! Кроме того, насколько мне известно, она сегодня уже пыталась вас убить.
