Бал виновных (СИ) - Рейн Леа
В вестибюле донья Беатрис подошла к стойке регистрации и, пока Альба нервно размышляла о своей рушащейся жизни, спросила у администратора, на месте ли донья Канделария.
– Она пьет чай в саду, – отозвался мужчина. – Недавно вышла из кабинета.
– Скажите официантам, чтобы там же накрыли и нам, – приказала донья Беатрис, а после они вместе с племянницей вышли на улицу.
Погода стояла хорошая. Солнце ярко светило, а прохладный ветерок обдавал свежестью. В саду постояльцев почти не было – наверняка многие еще даже не проснулись, – и это оказалось очень кстати, чтобы обсудить некоторые семейные вопросы и не бояться того, что лишние уши могут все услышать.
– Доброе утро, бабушка, – произнесла Альба, оказавшись рядом с доньей Канделарией. – Вы будете не против, если мы составим вам компанию? – В голосе девушки звучал холод, так как обида на бабушку из-за ее поступка с Йоном была ещё свежа. Да и знание о покупке ребёнка теперь представляло ее совсем в другом свете.
– Конечно, – ответила та, хотя всем своим видом показала, что хотела бы побыть в это свежее утро одна.
– Извините, что докучаем вам с утра пораньше, но у нас есть вопрос по поводу анонима, – начала говорить донья Беатрис. – Точнее не столько вопрос, сколько предложение. Мы бы хотели помочь вам его отыскать, ведь будет гораздо продуктивнее, если вы будете это делать не одна.
– Было бы… неплохо, – замявшись, ответила владелица отеля.
– Но есть один вопрос. Если документы будут найдены, а аноним пойман, вы вернете Йона на его законное место?
– Верну, – охотно сказала донья Канделария. – Я до сих пор хочу исполнить волю мужа, но из-за угрозы потерять отель я этого сделать не могу.
Донья Беатрис выдохнула. Она уже готова была начать шантажировать донью Канделарию найденными документами, но была очень рада, что делать этого не пришлось. Не ради нее и не ради дона Хоакина. А ради Альбы, ведь какой же разразился бы скандал вокруг ее семьи и вокруг нее самой! Совсем не то, что нужно юной девушке, еще не нашедшей себе достойную партию.
Альба тоже облегченно выдохнула, но не из-за грядущего скандала и партии, о которой она, в общем-то, не думала и не планировала думать, а из-за отца, братьев, матери и самой себя, потому что это бы уничтожило их всех.
– А что с Йоном? Он едет в Мадрид? – как бы невзначай спросила донья Канделария.
– Нет. Но он в безопасности. Отыщем анонима, и он сможет вернуться на свое место.
– Бог с этим анонимом, – кинула та. – Главное документы. Их нужно найти и уничтожить, чтобы больше никто не смог шантажировать нашу семью. Я была бы вам очень признательна, если бы вы помогли мне их найти. И я верну Йона туда, где он должен быть. Мне кажется, что аноним – кто-то из отеля, а значит, документы находятся тут. Я не представляю, кому мог помешать Йон. И вот что я решила: сегодня же проведем обыск комнат обслуги.
– Вы думаете, это кто-то из обслуги? – спросила Альба.
– Я не знаю. Но все равно нужно проверить.
Наверняка Хоакину помогает кто-то из обслуги, – подумала донья Канделария. – Это действительно нужно проверить. Если окажется, что это так, то этот помощник вылетит из отеля немедленно. А для Хоакина надо будет придумать наказание, чтобы больше неповадно было шантажировать мать и пытаться захватить отель, который по праву ему и не принадлежит. И я даже уже знаю, что можно будет сделать.
К столу подошел официант, на которого не обратили внимания ни донья Беатрис, ни донья Канделария, словно он был предметом мебели. Впрочем, в их глазах он им и был. Как бы хорошо они теперь ни относились к Йону, остальная обслуга по-прежнему оставалась лишь обслугой. Понадобится время, чтобы сеньоры начали видеть в своих работниках людей. И, возможно, этого времени понадобится много.
Альба же придерживалась более современных взглядов, а потому сразу обратила внимание, что официант, после того, как подал чай, в нерешительности замялся и попытался что-то сказать, но никак не смог перебить разговор. Донья Беатрис расспрашивала донью Канделарию о том, могут ли где-то в отеле быть потайные места на случай, если в комнатах обслуги ничего не удастся найти. Они говорили тихо, чтобы никто не мог их подслушать, и даже сама Альба едва могла расслышать обрывки фраз. Бедный официант топтался рядом и не знал, как привлечь к себе внимание и сказать то, что он пришел сказать.
– Что-то случилось, Мартин? – спросила Альба, решив перебить разговор самостоятельно. Донья Беатрис и донья Канделария замолчали и уставились на официанта.
– Извините, я просто хотел предупредить, что к вам сейчас подойдет какая-то сеньорита. Она искала семью Гарсиа, и я сказал, что вы отдыхаете тут.
– Хорошо. А что за сеньорита? Она назвалась? – осведомилась Альба.
– Она сказала, что ее зовут сеньорита Гарсиа.
– Что?! – донья Беатрис едва не подавилась. – Но тут только одна сеньорита Гарсиа.
– Я знаю, но она назвалась так.
– Спасибо, Мартин. Ты сделал все правильно. Можешь идти, – отрывисто сказала Альба, а после с непониманием посмотрела на тетю и бабушку. – Вот так совпадение, у семьи этой сеньориты такая же фамилия, как и у нашей.
– Не то слово, – ответила донья Канделария, а сама ощутила, как сердце в груди забилось в два раза быстрее от нарастающего волнения.
– Кажется, это она. Та сеньорита в черно-белом платье, что так уверенно идет в нашу сторону, – заметила донья Беатрис, кивком указав на гравийную дорожку, по которой размашистыми шагами шла девушка. Девушка эта произвела на нее противоречивое впечатление, и даже не понятно почему. Наверное, из-за того, что вид ее был слишком контрастный, причем эта контрастность проявлялась не только в черно-белом наряде, но и в ее манере держаться и в выражении лица. Вроде бы утонченная сеньорита, но в глазах блещет какой-то огонек, словно от нее в любой момент нужно ждать какую-нибудь гадость.
Альба тоже заметила этот огонек. Такой огонек она раньше уже у кого-то видела. Она видела его у Йона, еще в детстве, до того, как он стал работать в отеле официантом. И означало это вовсе не гадость, это означало, что в любой момент нужно готовиться к какой-нибудь веселой переделке. Огонек этой сеньориты, как видно, не потух со временем, как потух огонек Йона от тяжелой работы и горестей. И видеть это в чужих глазах было одновременно и тоскливо, и радостно.
– Добрый день. Донья Канделария? – спросила девушка, когда подобралась к столику. – А вас, сеньора и сеньорита, я, к сожалению, не знаю. Но очень бы хотела с вами познакомиться. Меня зовут Андреа Гарсиа. Я внучка дона Юсебио Гарсиа, он был родным братом дона Игнасио.
Андреа улыбнулась, оглядев удивленные лица дальних родственниц и словно наслаждаясь их замешательством. Она любила производить впечатление на людей и сбивать их с толку. Возможно, кому-то она казалась эксцентричной, кому-то – нахальной, но сама себя таковой не считала.
– Альба Гарсиа, – произнесла Альба, немало шокированная таким развитием событий. Новая родственница? Откуда она взялась? И неужели у дедушки был родной брат? Неудивительно, что ее взгляд так похож на взгляд Йона. Андреа, выходит, приходится ей троюродной сестрой. Точнее могла бы быть троюродной сестрой, если бы дедушка был для Альбы действительно дедушкой.
– Донья Беатрис Армас де Гарсиа, приятно познакомиться с вами, сеньорита Гарсиа.
– Взаимно. Я очень давно хотела познакомиться с семьей. Вероятно, вы даже не знаете о том, что у дона Игнасио был родной брат?
– Бабушка, ты знала об этом? – спросила Альба, повернувшись к ней.
– Нет-нет, – покачала головой та. – Но хотела бы узнать. Присаживайтесь, сеньорита Андреа. Очень бы хотелось узнать об этом поподробнее.
– Спасибо, – ответила та, опустившись в свободное креслице. – Я могу рассказать все, что узнала я. Раньше я не знала, что у дедушки есть родной брат. Узнала я об этом совсем недавно, когда прочитала в газетах о смертях в отеле «Гарсиа». Тогда я сказала отцу, что, мол, какое совпадение, что у владельцев этого отеля такая же фамилия, как и у нас. А он ответил, что-то вроде «Вовсе не совпадение». Он был тогда немного пьян, и я вытянула из него все, что он об этом знал. Оказалось, что мой дед, дон Юсебио, был младшим братом дона Игнасио. Когда-то давно они были очень дружны. Их отец, дон Эстебан, начал строительство этого здания, чтобы его сыновья устроили тут отель. Но в семье что-то произошло, и дон Эстебан вычеркнул дедушку Юсебио из завещания и передал здание дону Игнасио. После этого случая они больше не общались. Вы не подумайте, я приехала сюда не обвинять дона Игнасио или что-то в этом роде. Я просто приехала, чтобы с вами познакомиться. Мы живём в поместье на западе и вполне довольны своей жизнью. Меня удивило, что отец знал о существовании родственников, но не посчитал нужным с ними – то есть с вами – хотя бы просто познакомиться. И я приехала сюда одна втайне от него и от матери.
