Жорж Оне - Серж Панин
— А, так вот как! — вскричала она. — Вы желаете полной свободы. Понимаю! Вы прекрасно воспользуетесь ею! Вы не допускаете замечаний? В самом деле, это всего удобнее! Вы хотите быть господином у себя в доме. У себя!.. Но действительно-то что вы такое здесь? Немного более слуги! Муж на моем жаловании!
Серж с пылающими глазами сделал ужасное движение. Он хотел говорить, но его дрожащие губы не могли произнести ни одного звука. Жестом он показал госпоже Деварен на дверь. Последняя посмотрела решительно на князя и с энергией, которую ничего не могло поколебать отныне, сказала:
— Вы оказали мне неуважение! Теперь вы будете иметь дело со мной! Будьте здоровы!
Выйдя настолько спокойно, насколько вошла раздраженной, она направилась в контору.
В кабинете Марешаля сидел Кейроль, разговаривая с секретарем хозяйки. Он рассказывал о своих тревогах, причиняемых безрассудством Герцога. Марешаль не поощрял его доверия к Герцогу. Его мнение насчет нравственного облика финансиста изменилось. Довольно сильная симпатия к дочери не могла уравновесить дурного впечатления, производимого на него ее отцом. Поэтому Марешаль настойчиво убеждал Кейроля порвать тесные деловые сношения с такой особой, при условиях взаимных обязательств и ответственности. Впрочем, Кейроль был прочно втянут в дело «Европейского Кредита». Общественное учреждение это должно было еще оставаться в его банкирском доме в течение трех месяцев. Вклады документов производились в его кассе. Но как только новое большое предприятие, задуманное Герцогом, будет пущено в ход, финансист должен был устроиться в особом огромном доме, спешно строившемся в квартале Оперы. С этих пор Герцог мог исполнять все свои фантазии, какие бы ни пришли ему в голову, Кейроль останется в стороне.
Вошла госпожа Деварен. С первого взгляда мужчины увидели на ее лице следы сильного душевного волнения. Они встали и ждали молча. Когда хозяйка была в дурном расположении духа, все старались ей угодить. Таков был обычай. Она кивнула Кейролю и принялась ходить по кабинету, углубленная в свои мысли. Затем, вдруг остановившись, она сказала:
— Марешаль, вы приготовите мне счет князя Панина.
Видя, что секретарь удивлен и хорошенько не понял, она прибавила:
— Ну, что же такое? Князь берет в кассе вперед, а вы приготовите мне счет забранной суммы, вот и все! Я хочу в точности знать его Денежные отношения ко мне.
Оба мужчины, сильно удивленные, что хозяйка говорит о своем зяте, как о каком-нибудь клиенте, посмотрели друг на друга.
— А вы, Кейроль, давали денег моему зятю? — спросила госпожа Деварен.
Видя, что банкир смутился и молчал, поглядывая на секретаря, она сказала:
— Может быть, вас стесняет присутствие Марешаля? Говорите при нем, я сто раз говорила вам, что он знает мои дела так же хорошо, как я сама.
— Это верно, я дал князю некоторую сумму, — ответил Кейроль.
— Сколько? — сурово спросила госпожа Деварен.
— Не помню хорошо точной цифры. Я был счастлив чем-нибудь услужить вашему зятю.
— Вы неправы и поступили дурно, не уведомив меня об этом, Вот поэтому-то его сумасбродства поощрялись угодливыми друзьями. Во всяком случае, прошу вас совершенно прекратить это.
Кейроль сделал при этом очень недовольную мину. Он положил руку в карман и, согнувшись, сказал:
— Но ведь, понимаете, очень щекотливо согласиться на вашу просьбу. Вы поссорите меня с князем!
— Так вы предпочитаете поссориться со мной? — спросила прямо хозяйка.
— Нет, черт возьми! — живо возразил банкир. — Я говорю только, в какое затруднительное положение вы ставите меня! Именно сегодня вечером я обещал Сержу вручить значительную сумму…
— Ну, так что же! Вы ему ничего не дадите.
— Но такого поступка он никогда мне не простит.
Госпожа Деварен положила руку на плечо банкира и серьезно посмотрела на него.
— Вы не простили бы мне никогда, если бы я позволила вам оказать ему эту услугу.
Смутное беспокойство овладело сердцем Кейроля. Ему казалось, что какая-то тень пробежала перед его глазами. Обращаясь к хозяйке, он спросил смущенным голосом:
— Почему же это?
— Потому что он плохо заплатил бы вам за это, — ответила госпожа Деварен.
Кейроль подумал, что эти слова относятся к деньгам, которыми он ссужал Сержа. Его тревоги рассеялись. Ему нечего было бояться: ведь касса госпожи Деварен — учреждение вполне надежное; несомненно, он получил бы все сполна.
— Итак, вы лишаете князя необходимого? — спросил он.
— Непременно, — сказала госпожа Деварен. — Дорогой мальчик чересчур своевольничает. Он виноват, что забывает о том, что я хозяйка. Я готова давать, но требую и уважения за свои деньги. Прощайте, Кейроль, попомните о моем наказе.
Пожав банкиру руку, госпожа Деварен ушла в свой кабинет, оставя мужчин одних.
Несколько минут они молчали.
Кейроль первый заговорил.
— Что вы думаете о положении князя? — сказал он.
— О каком? О денежном? — спросил Марешаль.
— О, нет! Оно мне хорошо известно! Я говорю о его отношении к госпоже Деварен.
— Ну! Если бы мы были в Венеции во времена Аквы Тофана, во времена сыщиков и подкупленных убийц…
— Да перестаньте, — перебил Кейроль, с досадой пожимая плечами.
— Позвольте мне продолжать. Пожимайте плечами, сколько вам угодно, — сказал серьезно секретарь. — Я говорю, что если бы мы были в Венеции, с таким характером, как у госпожи Деварен, не было бы ничего удивительного в том, если в одно прекрасное утро нашли бы господина Сержа на дне канала Орфано. Вы знаете, что такое канал Орфано?
— Как вы можете продолжать шутки! — проворчал банкир.
— Нет, я говорю гораздо серьезнее, чем вы думаете, — продолжал равнодушно Марешаль. — Вам известно, что мы живем в XIX веке и нельзя более являться Провидению под видом кинжала или яда так легко, как прежде. Конечно, еще употребляют время от времени в семье мышьяк или медянку, но это не имеет успеха. Ученые имели низость изобрести такие приборы, посредством которых находят яд даже там, где его нет. Вот и живут люди, как кошки с собаками, живут… до того дня, когда придет смерть и позволит вам начертить на памятнике такую торжественную надпись «Моей теще!» или «Моему зятю!», а вверху две соединенные руки. Нельзя было бы никогда узнать, для молитвы это или для смеху!
— Вы смеетесь надо мной! — вскричал Кейроль, смеясь.
— Я? Послушайте, хотите ли сделать аферу… прекрасную. Найдите человека, который согласился бы освободить госпожу Деварен от своего зятя. Если это удастся, то приходите просить за это миллион у хозяйки. — Так как Кейроль молчал, то Марешаль продолжал: — Ведь вы давно уже бываете в нашем доме. Какими же судьбами вы так мало знаете хозяйку? Я вам скажу, и запомните это хорошенько: между госпожой Деварен и князем существует смертельная ненависть. Один из них съест другого. Но кто кого? Пари готово.
