Жорж Оне - Серж Панин
Оставшись один, Серж спрашивал себя, что скрывалось за этой странной переменой молодой женщины. В первый раз она показала свою инициативу. Наверно, госпожа Деварен подняла вопрос о деньгах, и Мишелина хотела увезти его в Париж в надежде заставить его переменить свои привычки. Но это еще посмотрим. Мысль о том, что Мишелина могла застать его с Жанной, ему и в голову не приходила. Он не подозревал в своей жене настолько силы воли, чтобы так искусно скрыть горе и гнев. Без меры влюбленная, она неспособна была бы владеть собой и непременно разразилась бы какой-нибудь вспышкой. У него не могло быть никакого подозрения.
Что касалось отъезда в Париж, он был в восторге от него. Жанна с Кейролем оставляли Ниццу в конце недели. В громадном городе любовники будут более в безопасности, могут легче устраивать свидания.
Серж нанял бы маленький скромный домик около Булонского леса. В то время, как думали бы, что они исполняют светские обязанности, они были бы совершенно свободны, удалившись в очень хорошо огражденное от посторонних взоров жилище. При этой мысли Серж задрожал. Страстная любовь к Жанне кружила ему голову. Он чувствовал опьяняющий запах молодой женщины, сладость ее поцелуя на своих губах. Опьяненный воспоминанием, пожираемый новым желанием владеть ею, он находился в каком-то чаду, поддавшись сладким любовным мечтаниям.
XVII
После возвращения Мишелины в Париж все ее знакомые были встревожены происшедшей в ней нравственной и физической переменой. Пропала ее прежняя веселость. Молодая женщина стала серьезной и задумчивой. В несколько недель она сильно похудела, и одна острая и постоянная мысль как бы подтачивала ее. Госпожа Деварен серьезно страдала за нее. Она задавала ей вопросы, но та отвечала ей уклончиво. Она чувствовала себя, как обыкновенно: ничего у нее не болело, ничем она не огорчалась. Мать начала подозревать начало беременности. Она спрашивала доктора Риго, несмотря на свое предубеждение против медицинского искусства, и после продолжительного совещания с ним привела его к княгине. Доктор расспросил Мишелину, выслушал ее и объявил в конце концов, что ничего не находит, кроме небольшого малокровия.
Госпожой Деварен овладела глубокая грусть, Зловещие предчувствия осаждали ее. Она проводила бессонные ночи, во время которых ей представлялась ее дочь мертвой, и слышала погребальное пение около ее гроба. Эта женщина, такая сильная, такая стойкая, плакала теперь, как ребенок, не смея показать свою тревогу и волнуясь еще более при мысли, что Мишелина могла догадываться о том, чего она страшилась.
Серж, беззаботный, счастливый, относился ко всему с полным равнодушием. Он пи разу даже не подумал, что княгиня больна. Может быть, у нее только небольшое утомление. Наверно, подействовала перемена климата; серьезного же ничего, конечно, не было.
Серж вел самую рассеянную жизнь: он все ночи проводил в клубе, часть дня в маленьком домике по аллее Мальо, ведущей в Булонский лес, прелестном, как детская игрушка, с зубчатыми башенками. Он сиял его с меблировкой для свиданий с Жанной.
Вот сюда-то и приходила Жанна под густой вуалью по возвращении в Париж. Каждый из них имел свой ключ от маленькой двери. Первый прибывший поджидал другого. В темной передней, ставни которой были постоянно закрыты, происходили безумные объятия и горячие поцелуи. Затем, обнявшись, они входили в темную комнату, полную еще благоуханий предыдущего дня. И здесь при свете огня от камина они отдавались своей любви. Час разлуки заставлял их опомниться. Нужно было уезжать. Печаль при расставании не ослаблялась уверенностью нового свидания.
Жанна очень редко приезжала на улицу Св. Доминика. Хотя Мишелина так же принимала ее, как и прежде, но молодая женщина заметила в приеме княгини холодность, которая стесняла ее. К тому же и самой было трудно находиться лицом к лицу с женой своего любовника, а потому ее посещения стали очень редкими.
Кейроль каждое утро приходил в кабинет госпожи Деварен потолковать о делах с ней. Он снова принял на себя управление своим банком, значительные операции которого с каждым днем увеличивали его влияние на бирже. Большое «Общество Европейского Кредита», основанное Герцогом, открыло действия и обещало громадные результаты. Между тем Герцог начал внушать тревогу Кейролю. Этот замечательно умный человек имел тот серьезный недостаток, что хотел все больше и больше захватить и никогда не останавливался на одном деле. Едва одна спекуляция была пущена в ход, как ему в голову приходила другая идея, которой он всецело увлекался, принося ей в жертву прежние планы.
Так и теперь Герцог проектировал вслед за открытием «Европейского Кредита» устроить другую финансовую комбинацию, еще более величественную.
Он мечтал держать в своих руках весь финансовый мир. Кейроль, с меньшим финансовым горизонтом, но с более практическим умом, страшился новой затеи Герцога. Когда последний начал говорить с ним об этом, он прямо объявил, что больше не согласен искушать счастье. Настоящее казалось ему достаточно хорошим: он не хотел вредить ему новыми финансовыми предприятиями, по его мнению, слишком опасными.
Отказ Кейроля сильно досадил Герцогу. Немецкий финансист несколько заблуждался насчет мнения о нем в деловом мире.
Без обаяния безупречного имени Кейроля, с которым к тому же, как всем известно, связан «Дом Деварен», Герцог не мог бы так успешно расширять операции «Европейского Кредита», как теперь. Он был слишком умен, чтобы не попять этого. А потому, не располагая Кейролем для осуществления своего плана, от которого он ждал чудес, он стал искать такого сильного человека, который мог бы внушить доверие.
Его дочь Сюзанна часто бывала на улице Св. Доминика. Хозяйка и Мишелина ласково ее принимали. Она была такая серьезная, такая естественная, такая простая, как говорила госпожа Деварен, что дамы встречали ее с удовольствием, хотя ее отец не был им симпатичен. Герцог, несмотря на разные ходатайства Кейроля, не пользовался большой милостью хозяйки. Последняя находила, что он плохо зарекомендовал себя, и инстинктивно не доверяла ему.
Однажды в финансовом мире распространилась новость, которая многих привела в изумление. Мадемуазель Герцог держала экзамен в Ратуше, чтобы получить диплом. Все находили выходку Сюзанны по меньшей мере странной. К чему столько знания для молодой девушки с таким большим приданым? Ведь ей никогда не придется испытать нужду. В этом видна была притворная простота, желание только показаться, как выражался Савиньян, хохотавший от всей души над этим. Госпожа Деварен, напротив, нашла прекрасной попытку Сюзанны. Она чувствовала уважение к труженикам и находила, что чем богаче человек, тем более необходимо, чтобы он работал. Герцог позволял дочери поступать, как хочет, и не обращал внимания на разговоры.
