Карен Хокинс - Навеки твой
– Да, это верно, – подтвердила она.
Мистер Тредуэлл одарил Венецию гордой улыбкой:
– Я не жалел расходов на оборудование кухни для миссис Тредуэлл, хотя она в нее ни ногой.
– Чего ради мне это делать? Я не дурочка! Ты бы тогда заставил меня готовить все блюда! – Миссис Тредуэлл подмигнула Венеции. – Может, я и не самая умная женщина на свете, но уж ловушку распознаю с первого взгляда, вот оно как.
– Ловушку? – запротестовал мистер Тредуэлл. – Я-то думал, ты хочешь помогать мне вести дела в моей гостинице!
– Я так и делаю, но только не из кухни, – заявила миссис Тредуэлл, подбоченившись. – Помогаю, чем могу, обслуживаю гостей, да и многое другое делаю.
– Это больше похоже на то, что ты хотела добиться своего, – сказал мистер Тредуэлл со смешинкой во взгляде.
– Каждый из нас получил свое, – улыбнулась миссис Тредуэлл.
Рассмеявшись, оба разошлись каждый по своим делам, оставив Венецию в одиночестве.
Венеция налила воды из бака в жестяной котелок и повесила его над огнем, потом обнаружила некоторый запас картошки, четыре наполовину высохших морковки, тощий ломтик бекона, немного соленого сала, десяток луковиц и несколько мешочков пшеницы в зернах. Дальнейшие раскопки выявили пакетик сушеной черники, сахар и дрожжи.
Она решила приготовить мясное рагу, а также испечь на сковородке лепешки.
– И еще леденцы, если сумею развести огонь пожарче, – раздумчиво проговорила она вслух. – Это будет приятным дополнением.
– Конечно, будет, – послышался у нее за спиной глубокий голос.
Венеция обернулась. В дверях стоял Грегор.
Глава 15
В жизни каждого человека наступает такое время, когда он должен решить, хочет ли он быть справедливым или хочет быть счастливым.
Старая Нора из Лох-Ломонда – своим маленьким внучкам в холодный зимний вечерВенеция отвернулась, горячие иголочки кололи ей напрягшиеся груди. Как раз перед появлением Грегора она наполнила миску водой и поставила на стол, собираясь мыть овощи.
– Я думала, ты пьешь портвейн вместе с другими мужчинами.
Грегор поднял повыше стакан вина, который держал в руке.
– Было, разумеется, восхитительно слушать, как Рейвенскрофт рассказывает о своих неудачах в карточной игре – к вящему неодобрению сквайра, но я решил, что мне интереснее побыть здесь. – Он понаблюдал за тем, как Венеция ловко чистит картошку, и добавил: – Вот уж не знал, что ты так хорошо владеешь кулинарным искусством.
– Откуда тебе знать, что хорошо? Может, мои блюда тебе не понравятся?
– Для этого достаточно знать тебя. Ты не предложила бы свои услуги, если бы не умела готовить.
Похвала вызвала у Венеции улыбку. Она взяла очищенную картофелину и принялась нарезать ее на ломтики.
– Суть дела даже не в этом, – продолжал Грегор, – а в том, как и когда ты этому научилась.
– А как ты думаешь, кто готовил все блюда, когда моя мать в очередной раз ссорилась с нашим ужасным поваром-французом?
– Невероятный толстяк и ни слова не говорит по-английски? Этот?
– Он вполне может выговорить: «Я сыт по горло! С меня хватит!»
Венеция взяла сложенную в несколько раз тряпку и приподняла со стола чугунок с пригоревшей овсянкой.
– Позволь мне.
Грегор поставил стакан на стол и подошел к Венеции.
Благоразумная женщина попросила бы его не вмешиваться. Но благоразумная женщина вообще предпочла бы сама закончить приготовление обеда. А Венеция вручила Грегору тряпку и поблагодарила за помощь.
Как бы то ни было, заставить Грегора уйти она не могла. Он чересчур велик и силен, чтобы вытолкать его за дверь, думала она, глядя, как подрагивают мышцы на его предплечьях, когда он поднимал со стола тяжелый чугун.
Ее всегда удивляло, каким образом Грегор ухитрился не сделаться таким же изнеженным и слабовольным, как все мужчины из высшего общества в Лондоне. Видимо, это одна из причин, по которым женщины преследовали его своим вниманием.
«Проклятие, я же не собиралась больше забивать себе голову этими глупостями!» Венеция взяла со стола стакан Грегора и вложила ему в руку.
– Спасибо за помощь. Думаю, я теперь сама справлюсь.
Ну вот. Это был категорический приказ удалиться. Но Грегор в ответ всего лишь сделал глоток вина, а потом прислонился к столу, не сводя с Венеции глаз.
Она разрезала еще одну картофелину.
– Право, Грегор, я не нуждаюсь в помощи.
– Я предпочел бы остаться. Рейвенскрофт несет ужасную чепуху.
– Мисс Платт, должно быть, находит это весьма привлекательным.
– О да! Полагаю, она употребила бы эпитет «байронический».
– Господи, в таком случае ничего удивительного, что ты захотел оттуда сбежать! – Венеция огляделась по сторонам: – Ну, если уж ты считаешь необходимым помогать мне, нарежь, пожалуйста, морковь. – Она ткнула ножом в воздух куда-то через плечо. – Она там, в кладовой.
В эту минуту Грегор почему-то подумал об одном не слишком приятном для него обстоятельстве, связанном с его переездом в свое время в Лондон и жизнью в этом городе.
Эта жизнь повлияла на него в какой-то мере отрицательно, как на человека определенного склада. Мало-помалу он привык, что к нему относятся с более чем обычным уважением, скорее даже опасливым почтением.
Он терпеть не мог лицемерные похороны, особые знаки внимания и слишком настойчивые приглашения. Но вот Венеция дала ему самое обыденное поручение – нарезать морковь, а ему это кажется недостаточно уважительным.
– Когда покончишь с морковью, придется нарезать немного лука, – продолжала Венеция, отложив в сторону очищенные картофелины и взяв в руки голубую миску. Она насыпала в миску муки, налила немного сливок из кувшина и принялась энергично размешивать содержимое деревянной ложкой.
– Ты сумеешь нарезать луковицу? – обратилась она к Грегору.
Несмотря на раздражение по поводу того, что им бесцеремонно командуют, дерзость Венеции вызвала у Грегора улыбку.
– Резать лук я не умею, поскольку мне до сих пор не приходилось этим заниматься, но надеюсь, что в процессе работы научусь.
– Я была уверена, что могу рассчитывать на твое понимание.
Грегор в ответ состроил притворно недовольную мину, сморщив нос, и направился в кладовку, крохотную клетушку, где и повернуться было негде, чуть не до потолка набитую бочонками с солониной, горшочками с медом и топленым салом. Вдоль стен расположились мешки с мукой. Пахло сушеными травами в мешочках, развешанных где только можно.
Грегор принес из кладовки морковь, а также несколько больших луковиц и разложил на столе. Поморщился, заметив, что испачкал сюртук, который собственноручно почистил щеткой перед тем, как идти в кухню.
