Карен Хокинс - Навеки твой
Хью усмехнулся и сказал Александеру:
– Боюсь, у тебя это вышло невпопад, брат мой. Пошли, раздобудем где-нибудь приличное портвейна и предоставим влюбленных самим себе.
Дугал распахнул дверь гостиной.
– Я постою на страже.
Он подождал, пока Венеция и Грегор войдут в комнату, и плотно закрыл за ними дверь. Грегор услышал, как Дугал сказал:
– Миссис Оугилви, я не хочу быть назойливым, но есть, ли в этом доме портвейн? После всего, что я здесь увидел, меня одолевает жажда.
– Разумеется, есть, – ответила Виола. – Наверное, нам всем стоит перейти в столовую. Матушка, как вы считаете, можно ли накрыть стол для всех?
Ответ вдовы потонул в общем говоре покидающих прихожую гостей. Венеция прижалась лицом к плечу Грегора и сказала со смехом:
– Мне нравится состоять в родстве с твоими братьями.
– А я наконец оценил по достоинству твоих маму и бабушку, обе они просто восхитительны.
Он поцеловал ее долгим поцелуем, и когда им обоим стало невозможно дышать, поднял голову, дотронулся большим пальцем до ее полной нижней губы и опустился перед Венецией на одно колено. Глаза его сияли, когда он, держа ее руку в своих, проговорил:
– Венеция, я люблю тебя. Я хочу стать твоим мужем. Хочешь ли ты меня?
– Да, – ответила она почти беззвучно, со слезами на глазах. – Я тоже тебя люблю.
Только сейчас Грегор осознал, в каких ограниченных рамках держал свое сердце. От слов Венеции в душе его вспыхнула радость, чистая, всеобъемлющая и до сих пор неизведанная. Он встал, подхватил Венецию на руки и начал кружиться по комнате.
Жизнь с Венецией не будет простой, немало сложных узелков придется распутывать, но ее присутствие рядом с ним сделает все по-настоящему ценным и осмысленным. Он поцеловал ее еще раз и поставил на ноги.
Венеция обвила руками eго шею.
– Я думаю, мы это отпразднуем по-настоящему у нас наверху.
Грегор рассмеялся и снова взял ее на руки.
– Все, что ты хочешь, сердце мое. Все, что ты хочешь.
