Карен Хокинс - Навеки твой
Венеция села, отбросила со лба волосы.
Негромкое позвякивание где-то возле камина привлекло ее внимание. Грегор, полностью одетый, стоял рядом с большим подносом. Выглядел он спокойным и элегантным, ничуть не напоминая того распустившего вожжи негодника, который дарил ей безумное наслаждение всего несколько часов назад. Несколько секунд он смотрел на нее, потом в его взгляде появилось выражение той же ненасытности, которая не давала им уснуть почти всю ночь.
Венеция улыбнулась:
– Я подумала, ты ушел.
– Я действительно уходил, чтобы умыться и одеться. Я попросил принести завтрак сюда, думал, ты предпочтешь уклониться от встречи со всеми остальными в столовой за завтраком.
Венеция передвинулась на край постели и слегка повела плечами.
– Устала?
Она посмотрела на него не без юмора:
– Немножко. Я задала бы тебе тот же вопрос, но, полагаю, усталость – единственное, о чем ты не имеешь ни малейшего представления.
Грегор рассмеялся.
Венеция надела халат и направилась к подносу, но вдруг остановилась.
– Грегор, это Раффли принес поднос? – спросила она.
– Да, а что?
– Между слугами начнутся пересуды, и…
– Это ничего не значит. – Грегор махнул рукой. – Когда мы поженимся…
– Грегор, подожди. Мы занимались любовью, все так, но это ничего не меняет.
Он минуту помолчал, крепко сжав губы, потом сказал:
– Венеция, мы должны пожениться. Я не могу допустить, чтобы ты встретила будущее в одиночестве.
Она сжала руки. Быть может, это лишь рыцарское благородство, только и всего?
– Прошлой ночью ты решил, что, если мы сблизимся, я соглашусь выйти за тебя замуж?
Глаза у Грегора потемнели.
– Это не единственная причина.
У Венеции упало сердце.
– Что же еще?
– Венеция, мы всегда подходили друг другу больше, чем любая чета. Теперь, когда произошло это, – он указал на постель, – нам остается лишь довести дело до логического завершения.
Она обхватила себя руками за плечи.
– Мы занимались любовью, Грегор, но ничего не изменилось.
– Венеция, у нас может сложиться замечательная совместная жизнь.
– До тех пор, пока ты не заинтересуешься другой женщиной. Или пока я не встречу другого человека и поверю, что он может по-настоящему полюбить меня. – Она посмотрела на него, и сердце у нее заныло. – Грегор, я долгие годы наблюдала за моими родителями. Несмотря на их столкновения и многие пережитые ими беды, они любят друг друга и верят друг другу так же, как в первый день бракосочетания.
– Наша дружба переживала подъемы и падения. Скорее всего таким же будет и наш брак.
– Брак без любви делает это маловероятным. Но есть и нечто более серьезное, Грегор. Я люблю людей, готова помогать им. А ты нет. Даже во время этого нашего приключения, когда я пыталась кому-либо помочь, ты говорил мне, что не следует этого делать, причем очень резким тоном.
– Люди используют тебя.
– Такое случается, но чаще они просто нуждаются в поддержке. А ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Мы с тобой слишком разные.
Грегор, насупившись, довольно долго молчал. Потом, устремив на Венецию упорный и твердый взгляд, произнес:
– Любовь решает не все проблемы.
– Верно, и все же она наиболее необходимая составная часть удачного брака. Без нее ничего хорошего не получится.
Грегор повернулся, сделал несколько шагов и вернулся назад.
– Ты только подумай, как здорово мы сможем жить вместе! Мы построили бы самую лучшую конюшню в имении, уверен, тебе это было бы по душе. Стали бы путешествовать. – Грегор широко улыбнулся. – Поехали бы и в Италию, но я не стал бы принуждать тебя заниматься стиркой или обучать бедных детишек.
Венеция тоже улыбнулась, но не слишком весело, и ничего не ответила Грегору. Она подошла к умывальнику и умылась, потом открыла дверцу гардероба.
Грегор наблюдал за ней с серьезным видом и уже не улыбался. Венеция, перебирая платья в шкафу, с раздражением думала о том, насколько они с Грегором сходны в некоторых отношениях и несходны в других. Надев розовое утреннее платье, она присела к туалетному столику перед зеркалом в позолоченной раме. Нашла щетку для волос, причесала и подколола длинные пряди несколькими шпильками. Глянула на себя в зеркало. Лицо такое же, как всегда. Никто бы не сказал, что она провела бурную ночь. Глаза ее наполнились слезами.
– Венеция, иди поешь.
Она обернулась через плечо. Грегор стоял, скрестив руки на груди, и сердито смотрел на нее.
– А потом?
– Не думаю, что существует какое бы то ни было «потом». Ты совершенно ясно выразила свои желания. Если хочешь, я отвезу тебя в Лондон. Я намерен уехать немедленно.
Она поморщилась, услышав в его голосе горькую нотку.
– Нет. Мы привезли сюда мисс Платт и мисс Хиггинботем, а также сэра Генри. Я обязана как-то их устроить до того, как уеду сама.
– Оставь это, Венеция! Они сами могут позаботиться о себе и… – Он вдруг замолчал.
– Грегор, они тоже люди. Такие же, как мы с тобой.
– Они не такие, как мы с тобой. Когда у нас возникают трудности, мы справляемся с ними самостоятельно. А эти люди хотят, чтобы ты все решала за них.
– Не все люди наделены способностью решать собственные проблемы.
– Люди такого сорта никогда не узнают, какими способностями они наделены, если кто-то вес будет решать за них.
– Я не могу допустить, чтобы они совершали ошибки.
Грегор сощурился, и голос его, полный негодования и ярости, прозвучал резко и хрипло, когда он бросил:
– А ведь ты высокомерная женщина!
Венеция уставилась на него в полном недоумении:
– Высокомерная?
– Высокомерная, – повторил он, в свою очередь, глядя на нее… неужели с неодобрением?
– Что ты хочешь этим сказать?
Грегор невесело рассмеялся и покачал головой:
– Твоя тенденция вмешиваться в жизнь чуть ли не каждого знакомого тебе человека, даже за счет твоей собственной, связана вовсе не с тем, что ты хочешь кому-то помочь. На самом деле ты хочешь доказать, что ты лучше, способнее, чем они. Ты просто не веришь, что они в состоянии справиться со своими трудностями.
– Это несправедливо!
– Неужели? Будь я человеком никчемным, ты бы мне не отказала. Но поскольку я вполне дееспособный, сильный мужчина, ты не желаешь дать мне место в твоей жизни.
Щеки у Венеции жарко вспыхнули от этих обвинений.
– Мне жаль, что ты так плохо думаешь обо мне.
– И мне жаль, что ты плохого мнения обо всем мире.
Венеция сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Злые слезы готовы были хлынуть у нее из глаз.
Проклятие, она не должна плакать.
Но рыдания душили ее. Венеция повернулась и выбегала из комнаты.
