Оксана Головина - Сероглазый ангел
Она просто не узнавала себя. Никому и никогда не позволяла она подобных вольностей! Она, конечно же, должна была его оттолкнуть, но сейчас отбиваться не хотелось, наоборот, девушка ощутила неодолимое желание ответить на поцелуй! Повинуясь безотчётному порыву, её руки скользнули по плечам воина, а потом обвились вокруг его шеи. Вейн поднял голову и улыбнулся, глядя на девушку сверху вниз.
— Если я отпущу, ты поколотишь меня и сбежишь? — вкрадчиво осведомился он.
Она не в силах отвечать, просто помотала головой. Он расслабился немного, поверив, что его безопасности пока ничего не угрожало.
— А теперь расскажи поподробнее, чем же я так разозлил тебя, я так спешил доложить Райану о делах, что наверняка упустил что-то важное! — потребовал он, и её сердце запело, ведь он не намеренно игнорировал её, он просто её не расслышал…
* * *Райан остановился у лестницы, опираясь на перила и глядя на Даниэль, сидевшую в кресле, поджав ноги. Она усиленно делала вид, что заплетает косу, и старательно игнорировала его присутствие, но только потому, убеждала она себя, что ужасно переживала о вчерашнем дне.
— Даниэль! — он прочистил горло, голос отчего-то перестал слушаться его, охрипнув, — я хочу поговорить с тобой.
Она напряглась, предчувствуя неприятный разговор, и повернула к нему голову, выглядывая из-за высокой спинки кресла. Пальцы её рук при этом побелели, сжимая обивку.
— Ты все ещё недоволен мной, муж мой?
Райан помотал головой, и пошёл к ней, поняв, что она не собиралась вставать и следовать за ним. Он остановился у камина, ища опоры у его холодных камней. Теперь он мог видеть её без преград. Её лицо вспыхнуло, но она все же поднялась, покорно становясь перед ним.
Она готова была выслушать его, и принять все, что он скажет, ощущая себя чертовски виноватой, но глядя на мужа, вдруг поняла, что он, бледный словно полотно, не находил слов, пытаясь подобрать хоть одно, и начать.
— Что случилось, Райан? Тебе плохо? Твоя рана снова мучает тебя? — она подбежала к нему, касаясь ладонью его небритой щеки. Он бережно убрал её руку, понимая, что так и вовсе никогда не решится.
— Забудь о моей ране, Даниэль. Она больше не беспокоит меня. Я здоров.
— Тогда что же? Что такого сообщил тебе Вейн, что ты бледен как тень? — она опустила обе свои ладони ему на грудь, чувствуя, как его сердце готово было выпрыгнуть. Но он снова настойчиво убрал её руки, но на этот раз, не выпуская из своих.
— Твоё сердце так быстро бьётся, Райан… почему?
— Потому, что я боюсь…
— Чего же? — её голубые глаза распахнулись, от волнения.
Он боялся? На этом свете существовало что-то, способное напугать её мужа? Она растерялась.
— Ладно, черт возьми! Послушай меня, Даниэль! — он легонько встряхнул её, желая, чтобы она очнулась, отвлекаясь от своих мыслей, и посмотрела на него.
— Я хочу, чтобы ты твердо уяснила себе, что я никогда, ни за что не оставлю тебя! Чтобы ты не предприняла, сколько бы ты не требовала, я не покину тебя! Я твой муж, а ты моя жена!
— С чего ты взял, что я позволю тебе уйти, и уж тем более стребую с тебя этого?! Немыслимо!
— Ты непременно пожелаешь этого, едва я договорю. Все очень сложно, Даниэль.
— Почему же? Ведь ты вернулся!
— Я не собирался возвращаться, Даниэль… — хриплый голос его повис в тишине дома.
Ей показалось, что даже птицы смолкли за высокими окнами, что сам свет погас.
— И что же ты собирался делать, Райан? — она сама не узнала свой голос, до того сухо он звучал.
Она отступила назад, но не от страха, а затем лишь, чтобы лучше разглядеть его, да и от того, что рядом с этим человеком, её голова вовсе переставала соображать.
— Так что же ты собирался делать?!
— Вернуться домой.
— Домой?! Твой дом здесь, нормандец! И нигде больше! — она закричала, сжимая кулаки, и барон вздохнул, готовясь к буре.
Главное, чтобы она не плакала. Пусть бьёт его, кричит, только не плачет.
— Что же привело тебя сюда?! Почему ты вернулся, раз хотел сбежать?!
— Вильгельм назначил соревнования, в которых рыцари состязались за право обладать твоими землями и твоей рукой.
— Что?! — она задохнулась от неожиданности и возмущения, — король сошёл с ума?!
Она стала вышагивать вокруг него, сотрясая кулаками и выкрикивая совсем не лестные высказывания, по поводу действий Вильгельма. Райан хотел было остановить её, но она зло оттолкнула его руку.
— Ты тоже участвовал в этих соревнованиях?
— Нет.
— Тогда почему пришёл? Какое тебе дело до меня?! Что подвигло тебя так изменить своё решение?!
— Участие барона Хьюберта в соревнованиях. Я не мог позволить, чтобы этот человек… победил…
Подушка полетела в него неожиданно, но он успел увернуться, чем несказанно разозлил свою маленькую жену.
— Не смей уворачиваться, проклятый нормандец! Значит, барону Хьюберту я обязана тем, что снова увидела тебя?! Какая ирония, он наверняка добавит эту заслугу в свой длинный список одолжений!!
Она схватила очередную подушку с кресла, швырнув ему в голову, при этом точно целясь, чтобы не задеть заживающий шрам на его лбу. Райан вздохнул — Даниэль, всегда Даниэль…
— Значит, Хьюберт тебе не угодил, а другие? А другие, муж мой?! Кого бы ты пожелал мне в избранники?! — она схватила свои туфельки, отправляя их в полет, вслед за подушкой.
Они больно врезались ему в грудь, но он вежливо стерпел, не отклоняясь, чем вызвал победную улыбку на её раскрасневшемся лице. Про себя он порадовался, что Гай убрал подальше все оружие. По крайней мере, он искренне надеялся на это.
— Ты сказал, что никогда не забудешь меня!
— И я не смог бы!
— Но ты посчитал, что я буду для тебя недостойной женой? Ты сомневался во мне, муж мой?!
— Я никогда не сомневался в тебе Даниэль! — он выставил перед собой руки, уворачиваясь от летевших в него градом вещей, — я сомневался лишь в себе, я и до сих пор не верю, что смогу дать тебе счастье, но смогу защитить. Это все, что я умею, Даниэль…
— Ты должен был поверить мне, должен был знать меня!
— Теперь — я знаю тебя. А тогда, ты была всего лишь маленьким ребёнком, Даниэль. Я не знал тебя, не мог знать. Потому что это время отобрали у нас. Я честно не представлял себе, как заявлюсь в этот дом, требуя с тебя исполнения обязательств, за которые ты даже не в ответе! Тебя принудили силой к этому нелепому браку, и я искренне был уверен, что все эти годы ты ненавидела того, кто лишил тебя свободы выбора!
Он говорил так горячо, и так обидно честно, не приукрашая, что горькие слезы брызнули из её глаз. Почему он не соврал? Почему не придумал что-нибудь нелепое, но не такое ранящее все её самолюбие?!
