Клаудиа Дэйн - Секрет ее счастья
Она бы так хотела снова остаться с ним наедине и ответить ему на тот поцелуй, который он отвоевал у нее на глазах у матери. Она бы отблагодарила его. Луиза не знала точно, как женщины берут верх над мужчинами, используя для этого свое тело, но она знала, у кого уточнить.
Луиза перевела взгляд на Софию, тихо разговаривавшую с Молли и будто обсуждавшую вступление Луизы в семью Хайд.
Но это вряд ли.
Посмотрев на Блейкса, беседовавшего с отцом и братьями, которые, судя по их виду, вовсе не были раздосадованы его внезапным вступлением в брак, она тут же забыла о Молли. Луиза была уверена, что Блейкс все уладит.
— Кажется, ты довольна, — мягко сказала Амелия.
Они сидели на маленьких стульях за арфой. Мэри крепко спала на маленьком диванчике, почти полностью растянувшись на нем; никто не счел необходимым будить ее, потому что ситуация разрешилась — причем вполне удачно — и без нее.
— Признаюсь, я весьма удивлена.
— Скандалом?
— Нет, — сказала Амелия с коротким смешком, — я и так знаю, что скандалом тебя не испугаешь. Из-за Даттона, конечно. Непохоже, что твое сердце разбилось, а ведь казалось, что ты его так любишь. Ты говорила, что тебе никто, кроме него, не нужен.
— Да, я говорила так… и чувствовала так, — сказала Луиза, не сводя глаз с Блейксли.
Мистер Грей, единственный, кто поспешил помочь Даттону подняться, поклонился и вышел, сопровождая его. Вполне возможно, что мистер Грей взял на себя роль некой охраны от будущих нападок со стороны лорда Даттона. Похоже, Даттон требовал проявления особого внимания.
Куда делась эта уверенность Луизы в чувствах к Даттону? Такая твердая уверенность. Два года она никого больше не хотела, ни о ком больше не думала… и все же она поцеловала Блейкса, и с этим поцелуем, с первым прикосновением его губ она полностью забыла о Даттоне.
Разве такое случается? Может, она распутна?
Всю жизнь подобное происходило на ее глазах. С таким отцом, как Мелверли, иначе быть не могло. Хорошенькое личико, пухлые запястья, зрелый… ну, можно перечислить еще много разнообразных женских достоинств, которые могли, могут и еще долго будут затаскивать ее отца в чью-то постель. Она считала его мелочным и легкомысленным, ведомым страстью там, где необходим разум. И вот теперь, когда поцелуй Блейксли еще горел на ее губах, она бросила Даттона без особых переживаний и буквально прыгнула в постель к Блейксли.
Возможно, она и была распутницей.
Знает ли об этом Блейкс?
А если нет, расскажет ли она ему?
— Что касается меня, я рада, что ты, наконец, разглядела, какой он на самом деле, — продолжала Амелия, заставляя Луизу тут же оставить размышления о своем ужасном распутстве. — Даттон — распутник, Луиза, и никогда не был достоин тебя.
Но быть может, именно это и влекло к нему — распутницу к распутнику?
Как бы еще назвать женщину? Распутница? Сладострастница? Развратница?
— Скорее всего, так и есть, — машинально отозвалась Луиза, изучая этих таких разных братьев Хайд. Есть ли среди них кто-нибудь привлекательнее Блейкса? Не будет ли она изменять ему с его же братьями?
Из-за того, что Луиза настолько была занята собой и своими чувствами, вдруг обнаружилось неприятное открытие, что до сегодняшнего дня она не думала об изменах лишь потому, что не могла даже представить, что кто-нибудь захочет… ну, захочет ее таким образом.
Но сегодня произошло разоблачение. Сегодня ей подумалось, что, возможно, найдутся мужчины, способные возжелать ее самым плотским образом, и что она свободно сможет выбирать из множества мужчин.
Не считая размышления о себе, как о распутнице, это оказалось самой необыкновенной идеей, которая когда-либо приходила Луизе в голову.
Может быть, она… соблазнительна?
События сегодняшнего вечера настоятельно наталкивали на эту мысль.
Быть соблазнительной — вполне приемлемо. Быть распутной — вряд ли.
Другой вопрос — можно ли не быть и тем и другим одновременно? За месяцы пребывания в обществе она определенно не встречала таких примеров. Стоило только оглянуться на Софию Далби, чтобы доказать очевидный факт: женщины, которые соблазняют мужчин, в конечном счете весьма распутны.
Можно ли этому как-то помочь?
Конечно, София не в силах была ответить на ее вопрос, будучи соблазняющей и распутной… К несчастью, больше спросить не у кого. Луиза прикинула, что могла бы поговорить с Амелией, которая сейчас непринужденно болтала о том, как удивил ее этот вечер, неотрывно глядя на лорда Айвстона в томном очаровании. Амелия, к ее чести, никогда не теряла времени даром в непрерывной погоне за герцогом, готовым вести ее под венец. Луиза могла только уважать женщину, настолько сосредоточенную на достижении определенной цели. Хотя Амелия столь же невинна, как и она, ну или, допустим, как и она была час тому назад; все же, обладая умом и развитой интуицией, она могла бы как-то рассудить, можно ли избежать распутства.
Луиза ничего не потеряла бы, обратившись к Амелии, а та должна была знать больше, чем София, о том, как сдержать такого рода аппетит. Хотя, будь Луиза замужней женщиной, не пришлось бы так сильно воздерживаться. Все, что ей нужно было сделать, — это держать свои страсти в границах брачного ложа.
Насколько это могло оказаться трудным?
Не имеет значения, что общество просто переполнено не справившимися с этой задачей. Она была абсолютно уверена в себе, так как обладала отчаянным характером. И не важно, что Мелверли ее отец. Все будет вопреки ему.
О Боже, чем больше она думала об этом, тем более безнадежным все казалось.
Что, если, Боже упаси, Блейкс не будет удовлетворять ее? Что, если ее похоть окажется ненасытной, как это случилось с Мелверли?
— Луиза! — позвала ее Амелия, теребя за руку.
— Да? — откликнулась Луиза, отрывая взгляд от Блейкса, который, как она вдруг поняла, тоже смотрел на нее.
Кто знает, о чем он думал? Вдруг он смог прочесть эти мысли о распутстве по ее лицу? Самое печальное, что она думала о распутстве, а заодно и о том, как спастись от него. Безнадежный случай.
— Это правда тебя не волнует? Я имею в виду, ты сможешь отказаться от Даттона? Твои планы, все твои надежды, что вы вдвоем… — остановилась Амелия, и на щеках у нее стал пробиваться румянец. — Что это было? — сказала она, оставив, наконец, Даттона в покое.
Луиза, конечно, знала, о чем спрашивала Амелия, хотя и не понимала, как ей объяснить, что это было. Ей не хотелось показаться распутной женщиной, к чему все явно склонялось.
— Ты совсем не возражала? — спросила Амелия.
Тут Луиза перевела свой взгляд, который был устремлен на Блейкса к Амелии.
