Клаудиа Дэйн - Секрет ее счастья
Неужели она способна так скоро очаровать и захватить любого? Проклятие.
— Сама я не отважилась бы спросить, — призналась София, — но все так и есть. Пенрит сам готов это подтвердить. Можно даже сказать, с радостью подтвердить. Вы удивлены, лорд Генри? Это весьма… неожиданно.
— Чертовски неожиданно, — пробормотал Даттон и плюхнулся в кресло.
Это было довольно изящное кресло некрупных размеров, совсем не подходящее для него. Луиза позлорадствовала.
— Прошу прощения, милорд? — переспросила София.
— Ничего, — пробормотал Даттон приглушенным голосом.
— Здесь что-то не так. Вы договорились с Пенритом, — сказал Блейкс, пристально глядя на Софию.
Она спокойно выдержала его взгляд.
— Я? Какое невероятное предположение, лорд Генри, — невинно откликнулась София, удивленно приподняв соболиные брови. Этого не могло быть; все, что угодно, но выглядеть невинно было совсем не в ее духе. — Если вам интересно, в чем причина, то она прямо перед вами. Только не говорите, что вы никогда не замечали, как прекрасна и необычна леди Луиза. Лорду Пенриту тоже не составило труда осознать ее неотразимость.
Луиза почувствовала внезапный прилив удовольствия. Она не расположена была верить ни одному слову, но все же это такие прекрасные слова. Время от времени полезно искупаться в лести. Она чувствовала себя лучше, чем когда-либо за все эти годы.
— Что именно вы сказали Пенриту? — спросил Блейксли, покинув Луизу и оказавшись перед Софией, которая расположилась по соседству с Даттоном.
— Что за подозрения, лорд Генри? — протянула София, улыбаясь с наигранным кокетством. — Можно подумать, вы прирожденный интриган, но это ведь не так, не правда ли?
При этих словах Блейкс сердито, но сдержанно посмотрел на Софию и раздраженно вздернул подбородок. Именно такое выражение Луизе уже приходилось видеть на его лице. Оно указывало на затаенную тревогу, а значит, София попала в цель.
— Я всего лишь указала на очевидное, — продолжала София, — а именно: репутации человека хорошо воспитанного и благородного только на пользу сердечная привязанность к леди Луизе. Думаю, так. Или вы не согласны?
— Не согласен, — резко, ответил Блейкс, быстро взглянув на Даттона.
Даттон сразу отвел взгляд и уставился в пол. Луиза до сих пор недоумевала, почему Даттон находился в этой комнате. Он ведь таки не проявил своей заинтересованности в этом… торге. Или все-таки он решится поучаствовать в нем?
От этой мысли у нее пошли мурашки по коже. Странно, но ее не столь уж волновало, что он мог бы сказать, да и стал бы высказываться вообще. Луиза смотрела на него со своего места, пытаясь разглядеть в нем какие-то признаки того, что называется переломом. Он, как всегда, оставался равнодушен.
Ничего не поделаешь.
Может, кто-то, кроме него, все же питает к ней достаточно сильный, так сказать, брачный интерес?
— Рада слышать, — бодро сказала София, обращаясь, минуя Блейксли, к герцогу и герцогине Хайд. — Но прежде чем мы продолжим эту дискуссию, думаю, я должна упомянуть герцога Эденхема.
Амелия чуть не задохнулась.
Все взгляды тут же устремились на Амелию, которая ловко сделала вид, что закашлялась и не может отдышаться. Но ее глаза все выдали, из их голубых глубин поднимался упрек в предательстве.
На самом-то деле Луиза ничего не предпринимала в смысле… сближения с герцогом Эденхемом. И даже не разговаривала с ним.
А что, если бы и разговаривала?
Хорошая идея, между прочим.
— Вот как? — сказала Молли, мрачно поглядывая на Луизу из-за плеча Софии. — Что с Эденхемом? Не хотите ли вы сказать, что он тоже как-то связан с этой девушкой? Не подозревала, что она так много успела.
Судя по ее тону, это было вовсе не лестное замечание.
— О, он пока не представлен ей, — жизнерадостно ответила София. — Или я ошибаюсь? Вас представили герцогу Эденхему, леди Луиза?
— Нет, что-то не припомню, — сказала Луиза, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно.
Кажется, у нее получилось.
— По герцогу в день, не так ли? — пробормотал Даттон, не обращаясь ни к кому в частности.
— Ну, если на то пошло, я тоже познакомился с Луизой, и она мне понравилась, — сказал Айвстон, что явило образец хороших манер.
Луиза могла бы поцеловать его за это, целомудренно и в пределах дозволенного, естественно. Она не намеревалась никого целовать, если бы вновь смогла поцеловать Блейкса. Даже Даттон больше не привлекал ее, былые чувства к нему казались теперь, как ни странно, просто помрачением рассудка. В лучшем случае.
— Вы не герцог, — сказал Даттон, что даже для него было слишком грубо.
— И с радостью еще повременю, — заметил Айвстон, очень нежно поклонившись своему отцу в знак уважения.
Разве Айвстон — не лучший из мужчин? Ах, почему Блейкс так не похож на него?
Тут Луиза услышала, как Амелия громко вздохнула. Она обернулась посмотреть, что это значит, и была одарена раздраженным взглядом и презрительным кивком Амелии.
Еще не будучи знакомой с Эденхемом, как бы опасен он ни был, Амелия уже рассматривала его как собственность, которую надо либо принять, либо отвергнуть.
Свадебный аукцион стоило отложить до лучших времен.
А может быть, лучшие времена уже наступили? Признаться, Луиза не могла и мечтать о таком интересе к себе, если бы… если бы не сегодняшний визит к Софии.
А может быть, Блейкс был прав? Может быть, все подстроила София, а ее достоинства тут ни при чем?
Лучшие времена сразу как-то поблекли.
— Как я и говорила, — продолжала София, — мы с герцогом Эденхемом так мило поболтали до ужина, и имя леди Луизы упоминалось не раз. У меня сложилось впечатление, что он пришел не только на празднование дня рождения лорда Айвстона, но и для того, чтобы наконец воспользоваться случаем и познакомиться с ней. Он очень дальновиден и стремится к новому браку. Нужно ли говорить, что в определенной степени это надо принимать во внимание? Может быть, ему стоит поприсутствовать?
Луиза ничего не могла поделать с собой. Она прихорашивалась — незначительно, но прихорашивалась. Эденхем, со всей его устрашающей репутацией Синей Бороды, был очень красивым мужчиной. А его поместье должно быть в прекрасном состоянии, не требующем никаких значительных обновлений как минимум еще лет десять. Это, естественно, нужно учитывать, ведь постоянно вкладывать хороший доход обратно в поместье было все равно что не иметь денег вообще.
Блейкс, который продолжал перемещаться по комнате, как акула в аквариуме, положил руку, очень тяжелую руку, ей на плечо и сказал:
