Клаудиа Дэйн - Секрет ее счастья
Сидящий по другую сторону широкого стола Эденхем вызывал в ней сочувствие своим умением все несколько преувеличивать. Идеализм и юношеское преувеличение были по-своему милы, но невозможно было постоянно терпеть их, как нескончаемую диету. Эти молодые девушки и их свадебные надежды, будучи изначально занимательными, вскоре начинали удручать.
— Герцог всегда нужен.
Эденхем тихо засмеялся, рассматривая ее в отблесках свечей. Ей доставляло удовольствие, что он использует эту возможность. София точно знала, что выглядит особенно хорошо при свечах.
— Иногда мужчина хочет быть, чем-то большим, чем герцог, — сказал Эденхем.
— Королем? — улыбнулась ему София.
— Мужчиной, — ответил Эденхем.
— Но вы всегда им были, ваша светлость. Или вы сомневаетесь в этом?
— Я лишь не хочу, чтобы вы в этом сомневались, а уж тем более — забыли.
— Едва ли это возможно, — сказала она, осторожно польстив ему. — Я еще не впала в маразм и не роняю зубы в суп вопреки всяким слухам.
— Могу вас успокоить, я ничего не слышал о потере зубов. Напротив, они, кажется, становятся все острее с годами.
— Подозреваю, затачиваясь о чьи-то кости, — сказала София, безмерно наслаждаясь собой.
Когда в последний раз она так дружелюбно скрещивала шпаги со столь красивым мужчиной, располагающим солидным доходом?
О да, сегодня утром, с лордом Руаном.
Что ж, женщина может увлечь сразу нескольких мужчин, если они послушны и уступчивы. А разве есть исключения?
— Не хотите ли вы погрызть меня, леди Далби? Ваш аппетитеще не удовлетворен? — сказал он, явно наслаждаясь собой так же, как и она.
Прелестный мужчина.
— А когда он бывал удовлетворен? — спросила она, приятным дополнением к чему стали возмущенные взгляды Уэстлина.
— Вы развращаете меня, — перебил Блейксли, сдерживая усмешку. — Что же мне будет сниться сегодня?
— Разве вы будете спать? — спросила Блейксли София. — А вот мне придется очень постараться.
— Постараться — это не то слово, которое я хочу услышать сейчас, леди Далби. Меня просто распирает.
— Вас или ваши бриджи? — сказала она смеясь.
— Сдаюсь, — смирился он. — Но только потому, что моя мать умеет читать по губам и позже будет бранить меня. Брань просто лишает меня сил.
— Следует ли предположить, что вы довольно регулярно лишаетесь сил, лорд Генри? Как леди Луиза могла бы этим распорядиться? Точно уж не бранить, могу поспорить. Должен быть другой, более приятный способ обессилить вас.
— Уверен, мы хорошо поладим, — сказал Блейксли, оканчивая их двусмысленный разговор, который, разумеется, свидетельствовал о любви и привязанности, столь необходимых ему.
— Я совершенно уверена в этом, — согласилась София. — Вы довольны своим браком?
— Полагаю, вам не стоит даже спрашивать, леди Далби, — ответил Блейксли, и в его прищуренных глазах блеснул некоторый сарказм. — Но если еще раз процитировать меня — я очень доволен.
— Вы поговорите с Мелверли? — тихо спросила она.
— Да, — ответил Блейкс. — Непременно.
— Не думаю, что смогу вас упросить позволить мне пойти с вами и посмотреть. Мне так нравится наблюдать, как мужчина впадает в негодование. Никто не делает этого более отчаянно, чем Мелверли.
Блейксли пристально посмотрел на Софию. Он был очень наблюдателен, а с такими следует быть осторожнее. К счастью, наблюдательные мужчины были скорее исключением, чем правилом, поэтому ей почти никогда не приходилось проявлять осторожность.
— У вас особая привязанность к Мелверли? — спросил Блейксли.
— Милорд, я либо наслаждалась, либо терпела привязанность многих мужчин, — сказала она улыбаясь. — Вам нужны подробности?
Здесь следовало прекратить расспросы.
— Должен сказать «нет», чтобы отдать дань воспитанию, но так заманчиво сказать «да». Расскажите, о чем сочтете возможным, и я не попрошу большего. Вы терпели Мелверли или наслаждались? — спросил Блейкс.
— Нужно перебороть себя, чтобы вспоминать об этом, — начала София.
— Не очень-то многообещающее начало, — заметил Блейкс, усмехнувшись.
— Но я полагаю, — продолжала она, — что приходилось терпеть и терпеть, чтобы добиться наслаждения. Не так уж и просто, но, в конце концов, я нашла способ.
Уэстлин, жадно прислушивавшийся к каждому слову, уронил свою вилку в тарелку. Раздавшийся резкий звук притянул к себе неодобрительные взгляды соседей по столу, что несколько смутило Уэстлина и принесло Софии наиприятнейшее чувство удовлетворения.
В самом деле, если нельзя помучить своего злейшего врага и свершить любовное завоевание, то в чем тогда смысл жизни?
— Рад это слышать, — сказал Блейксли.
— Рады за меня или за него? — спросила она.
— Скажем, за всех мужчин, — ответил за лорда Генри Эденхем, вклиниваясь в разговор, — ибо какому же мужчине доставит удовольствие узнать, что он не может сотрудничать, тем более с таким прекрасным партнером? Если бы леди Далби не нащупала твердую почву, что осталось бы тому, кто пойдет той же дорогой?
— Вы хотите сказать, мужчины любят ходить по проторенному пути? — любезно поинтересовался Блейксли.
— Только если это обещает доставляющее удовольствие путешествие. Безусловно, это то, в чем сходятся и мужчины и женщины, — сказал Эденхем, отдавая Софии честь сдержанным поклоном.
— Я даже не могу представить, как можно не согласиться с этим, ваша светлость, — сказала она, кивая в ответ. — Доставляющее удовольствие путешествие. А что касается лорда Генри и леди Луизы — они быстро найдут правильную дорогу.
Генри Блейксли любезно кивнул, но его пронзительные голубые глаза смотрели на Софию пристально, с неприятной сдержанностью. Наблюдательные мужчины — и впрямь бич в жизни женщины. София не уставала благодарить Господа, что их так мало.
И если на то пошло, не применить ли ему свою наблюдательность где-нибудь еще?
— Вы, наверное, думаете об особом разрешении, лорд Генри, чтобы ускорить свадьбу, — сказала она, указывая бокалом в сторону Луизы, которая сидела, окруженная вниманием лорда Пенрита и ее племянника Джорджа. — Джордж, быть может, и уступил вам леди Луизу, но я не могу быть уверена в лорде Пенрите. Он выглядит более решительным, чем можно ожидать, хотя, наверное, вам лучше судить об этом.
Само собой, что Блейксли тут же перевел взгляд к Софии на противоположную сторону стола, туда, где сидела Луиза. Пенрит и в самом деле был решительно настроен в отношении Луизы, из-за чего Блейксли был вынужден тоже сосредоточить свое внимание на ней.
