Кэтрин Смит - Снова с тобой
Кроме того, ему было страшно. Он боялся, что она сама повернется к нему спиной и вновь исчезнет из его жизни.
— Мистер Шеффилд?
Стряхнув с себя мысли, Норт вернулся к действительности. Они вместе с Фрэнсисом находились в писчебумажном магазинчике, и человек за стойкой выжидательно смотрел на него.
— Да-да? — Голос Норта прозвучал спокойно, словно он не мучался раздумьями, которые отвлекали его от основной цели.
Хозяин лавки мистер Джонс протянул Норту список:
— Вот эти люди покупали бумагу, которой вы интересовались.
Сверкнув беглой улыбкой, Норт подавил желание тут же сравнить этот список с тем, который составила для него Октавия. Ему не хотелось, чтобы торговец понял, насколько это важно. Не хотелось, чтобы об этом вообще кто-нибудь догадывался.
— Благодарю. — Норт кинул хозяину гинею.
Джонс, явно рассчитывая набольшее вознаграждение, продолжал выжидать.
На улице Норт вытащил из кармана список Октавии. Быстро прошелся глазами по именам. Сердце подпрыгнуло. Было одно совпадение. Норту больше и не нужно. Одного имени в обоих списках было достаточно, чтобы убедиться в своей правоте. Он нутром чуял — вот оно!
Лорд Александр Мертон.
Разумеется, это лорд. Настоящий граф. Норт уже слышал о нем. Мертон часто появлялся в театре, где вырос Норт. Нет ничего удивительного, что у матери Октавии была с ним связь. Мертон обожал хорошеньких женщин, а мать Октавии была настоящей красавицей.
Норта охватило воодушевление с изрядной долей злости. Он схватит Мертона. Он заставит его расплатиться сполна.
А что потом? А потом Норт отойдет в сторону и позволит Октавии выйти замуж за другого. Ну разве не глупость?
Нет, глупость тут совсем ни при чем. У него нет не то что «хорошего», нет никакого имени. Октавия была частью мира, для которого сейчас он был желанной персоной. Но неизвестно, как все сложится завтра.
Вдобавок эти ее проклятые обещания. Покойные мать и дед уже не заставят ее держать слово, но Спинтон может заставить. Октавия согласилась выйти за него. Норт своими ушами слышал это. Она не из тех, кто легко переступает через клятвы. Октавия выйдет замуж за Спинтона, если только Норт не вылезет из кожи, чтобы отговорить ее.
Но он не собирался этим заниматься, прежде всего потому, что характер его работы грозил ей опасностью.
И с чего он решил, что у них вообще есть будущее? Октавия — друг, самый близкий друг. Иногда он считал ее больше чем другом, но не знал, что она думает о нем. В сущности, он даже не представлял, что она чувствует к нему. Ему не хотелось ее терять, но мысль о том, чтобы всю жизнь провести с ней…
Это слегка пугало. И возбуждало. И казалось невозможным. Лучше не забивать себе голову. Иначе станет еще больнее, когда Октавия уйдет.
Норт не хотел ее отпускать, но, если станет известно о ее матери, перед Октавией закроются многие двери. Только брак со Спинтоном убережет ее от ущерба, которое может нанести прошлое.
Вот и конец истории.
Господи, чем он только занимается? Харкер на свободе, а Норт стоит посреди улицы и грезит о женщине, которая никогда не будет его! Ребята с Боу-стрит сейчас подняли бы его на смех. Они наверняка подумали бы, что он совсем свихнулся.
Может, так оно и есть? И все из-за Октавии. Он не может больше ни о чем думать. Это даже раздражало.
Что, если Харкер крутится поблизости и ждет своего часа?
Сунув оба списка в карман, Норт кивком попрощался с Фрэнсисом, который внимательно следил за улицей, и отправился туда, где оставил свою лошадь. Вскочив в седло, Норт поехал за подкреплением. Он собирался захватить пару человек и отправиться к Мертону, чтобы заставить этого мерзавца и на пушечный выстрел больше не приближаться к Октавии. Потом он вернется домой и объявит Октавии, что она в безопасности.
И распрощается.
— Я приехала, как только смогла. Во что ты вырядилась?
Как только кузина объявилась на пороге, Октавия обняла ее и провела в главную комнату, которую Норт использовал как столовую и гостиную.
— Я так рада тебе. Это я нашла на чердаке. Тебе не нравится? — Октавия закружилась на месте. Юбки встали колоколом.
Беатрис наморщила вздернутый носик.
— Ты пахнешь так, как будто последние двадцать лет пролежала в старом чемодане.
Октавия хихикнула:
— Пахну не я, пахнет платье. Это осталось от матери Норта. — Платье было повседневным, где-то — широковатым, где-то — коротковатым, но в общем годилось. Оно было совершенно не модным. Октавия полагала, что Нелл Шеффилд надевала его с той же самой целью, что и она, — для уборки дома.
Кузина Беатрис, на которой было миленькое платье из бледно-голубого муслина, протянула ей саквояж:
— Тут кое-какая одежда. Нужно только погладить. По крайней мере можно будет не надевать чужие платья.
Октавия отставила сумку в сторону и накинула на голову старый платок.
— Я надела его, потому что собралась привести этот дом в божеский вид. А ты мне поможешь.
Беатрис огляделась:
— Тут и так все в порядке.
— В единственной комнате, которой он пользуется. — Помимо спальни, конечно, но про это Беатрис говорить не стоило.
— Может, ему так нравится. По-моему, это дело слуг.
Почему его слуги не убираются?
— Я решила сама заняться уборкой, потому что помню, как тут было раньше, помню запахи, помню все ощущения. Было намного теплее, чем сейчас. — Октавии и в самом деле было тоскливо смотреть на дом в его теперешнем состоянии. Грустно было видеть все сплошь запрятанное под чехлы холстами.
— Пытаешься возродить давно ушедшее, Тави? Это невозможно, ты же знаешь.
— Знаю. — Прозвучало мрачнее, чем хотелось. — Дом должен походить на дом, а не на лежбище. Норт заслужил того, чтобы жить в доме.
Беатрис с подозрением осмотрелась по сторонам.
— Если ему нужно, пусть сам этим занимается.
— Он боится.
— Боится? — По голосу Беатрис было понятно, что сама эта мысль показалась ей смехотворной. — Я всегда считала, что он из тех мужчин, которые ничего не боятся.
Октавия отвернулась и стала мерить шагами небольшое пространство, занятое ковром с голубым и бордовым орнаментом.
— Он боится быть счастливым, потому что считает, что счастье быстро закончится.
— А ты хочешь сделать его счастливым.
На миг Октавии показалось, что кузина насмехается над ней, но в словах Беатрис не было и тени издевки.
— Точно.
— Даже несмотря на то что помолвлена с другим и рано или поздно съедешь отсюда?
— Да.
— Ты его любишь.
— Да. — Врать не имело смысла. Никакого смысла. Беатрис уже знала правду.
