Дженна Питерсен - О чем мечтает герцог
— Не надо думать обо мне так низко, — взмолилась Лилиан, схватив Габби за руки. — Пожалуйста, ты же едва ли не единственная моя подруга, и я не могу допустить, чтобы у тебя сложилось подобное мнение обо мне. Сегодня я приняла решение… я не стану мстить.
Габби замолчала и внимательно посмотрела на Лилиан.
— Потому, что ты выходишь за него замуж?
Лилиан покачала головой.
— Нет. Мое решение было принято задолго до этих событий. Ты, подружка, с самого начала была права. Мне следовало прислушаться к тебе.
На лице Габби промелькнула торжествующая улыбка.
Лилиан же, напротив, выглядела абсолютно серьёзной.
— Я сегодня разговаривала с ним и намного лучше поняла, что по-настоящему представляет собой Саймон. Я осознала, что не смогу заставить его расплачиваться за чужие грехи. По крайней мере, не хочу доставлять ему новых неприятностей. Ничего хорошего это нам не сулит, да и прошлое уже ничем не изменишь.
— Я так рада, — Габби взяла подругу за руку. — Но, Лилиан ты… полагаешь, что будешь счастлива?
Лилиан похолодела.
— Не знаю. Но так надеюсь, что всё именно так и сложится. Однако я всё ещё страшусь будущего. Одно дело — скрывать свои истинные намерения, когда собираешься расстаться с человеком через несколько дней и никогда больше не встречаться. Но теперь я стану его женой. Я просто обязана рассказать Саймону, открыться ему, зачем в действительности приехала сюда. Если я этого не сделаю, правда будет висеть над нами словно дамоклов меч, влияя на наши поступки и слова. А когда всё раскроется, станет ещё хуже.
Выражение лица Габби смягчилось, она обняла подругу. Довольно долго девушки стояли, не размыкая объятий. Лилиан вздохнула.
— Габби, как мне быть?
Та отстранилась и отошла к окну.
— Внизу я случайно услышала, как вдовствующая герцогиня разговаривает с моей тётушкой.
Лилиан вздрогнула.
— Она, должно быть, жаждет моей крови.
— Она не слишком-то довольна, можешь мне поверить, — зловеще кивнув головой, ответила Габби. — Но что она может поделать после такой огласки? По всей видимости мы останемся здесь до тех пор, пока Саймон не получит специальную лицензию. На это может уйти несколько дней. После этого мы все вместе поедем в Лондон, и там состоится свадьба. Кажется, все Биллингемы венчались в одной и той же церкви, и леди Биллингем не хочет менять традицию, опасаясь ещё больших пересудов.
Лилиан задрожала и безвольно опустилась в ближайшее кресло.
— Всё, что ты мне поведала — просто замечательно, но я спрашивала не об этом.
Габби печально улыбнулась.
— Я понимаю. Но, если уж вы столь поспешно женитесь, может, не стоит торопиться и рассказывать Саймону правду? Судя по твоим рассказам, ему приходится несладко, а в довершение ещё скандал с твоей помолвкой. В своё время ты сможешь преподнести ему правду в более выгодном свете.
Лилиан задумалась над предложением подруги, которое давало ей небольшую передышку. Она могла бы раскрыть правду чуть позже, возможно даже смогла бы изыскать способ, как сделать это с наименьшими потерями.
— Пожалуй, ты права. Отсрочка в несколько недель ситуацию ведь не ухудшит?
Габби кивнула, однако Лилиан заметила неуверенность в её взгляде, хотя и сама-то уверенности не чувствовала, так что решила проигнорировать это.
— Что ж, мне нужно спуститься вниз. Бедная моя тётушка! Все эти события её совсем доконали, и мне следует успокоить её немного.
Лилиан кивнула, провожая взглядом покидающую спальню подругу. Оставшись одна, девушка обернулась, чтобы посмотреться в зеркало, и горестно вздохнула. Она крайне устала и выглядела совсем изможденной.
— Столько лжи, — прошептала Лилиан. — Тайны, тайны… И мои, и его отца… Может ли брак, построенный на подобном фундаменте, выдержать испытание временем?
Ответа она не знала, но впервые поняла, что если бы дело касалось только её, ей бы очень хотелось, чтобы так оно и было. Лилиан желала этого брака так отчаянно и страстно, что это даже пугало.
Глава 17
Чуть ли не с момента знакомства Лилиан полагала, что вдовствующая герцогиня — особа неприветливая, даже равнодушная. Теперь же, когда и она, и сопровождающие её леди стали особыми гостями её светлости, напряжение, возникшее между нею и матерью Саймона, стало просто невыносимым. Вдовствующая герцогиня отсутствовала как во время ланча, так и в течение всего дня после оглашения о помолвке Лилиан и Саймона, предоставив гостям самим позаботиться о себе. Почтив своим присутствием лишь ужин, она едва ли произнесла в течение вечера пару слов и почти не прикоснулась к еде.
В Лилиан ещё жила надежда, что наступающий день, возможно, улучшит настроение её светлости. В конце концов, объявление уже произошло, и рано или поздно ей придется с этим смириться.
Но новое утро принесло лишь незначительные изменения. Лилиан даже предположила, что, быть может, Саймон поговорил со своей матерью. Так что теперь она порой даже заговаривала о чем-нибудь с тётей Габби, но что касалось самой Лилиан… Её светлость вела себя так, будто девушки просто не было в комнате.
За исключением тех минут, когда бросала на неё тяжелый, полный ненависти взгляд.
После этого она переводила взор на дверь. Эти взгляды, куда менее суровые, свидетельствовали о том, что её светлость кого-то ждет… Сестру Саймона, свою единственную дочь, леди Уэстфорд, которая должна была прибыть с минуты на минуту. И как ни странно, создавалось впечатление, что вдовствующая герцогиня испытывала искреннее волнение в ожидании её.
Это по-настоящему удивило Лилиан. В её представлении леди Биллингем была холодной, безразличной женщиной, ожесточённой жизнью настолько, что не могла уже выказывать ни любовь, ни хотя бы дружелюбия по отношению к собственному сыну. Теперь же она оживала всякий раз, когда смотрела на дверь, в которую вскоре должна была войти её дочь.
Неожиданно в дверном проёме появился дворецкий. Не успел он произнести и слова, как герцогиня вскочила со своего места, сжимая руки у груди.
— Леди Уэстфорд, — нараспев произнес дворецкий. Посторонившись, он уступил дорогу очень привлекательной женщине.
Лилиан встала, внимательно наблюдая, как вновь прибывшая подошла к матери и крепко обняла её.
— Матушка! — радостно воскликнула она.
Вдовствующая герцогиня полностью преобразилась. Широко улыбаясь, дрожащими руками она прочувствованно сжала в объятиях собственную дочь.
— Моя драгоценная, — выдохнула она, крепко прижимая к себе своего ребёнка. — Как же я рада, что ты наконец-то приехала!
