Александра фон Лоренц - Клятва амазонки
Милана тоже разделяла взгляды своей подру-ги. И хотя и она родила сына, но безмерно любила его, считая его своим ребенком, а не «приплодом от рабыни». Молодая женщина была красива, умна и ловка, и раньше мужчинам никогда не верила. И пра-вильно делала. Торкель хоть и любил ее, но связывать свою судьбу с ней тоже не спешил. И рассказ Дануты о том, что он собирается жениться на старой вдове, чтобы получить изрядный кусок земли в качестве приданого, убедил ее, что здесь у нее нет будущего.
— Что ж, — сказала Милана подруге, — боги всегда дают человеку то, что он хочет. Но только од-но! Хочет Торкель землю — будет ему земля. А моей любви ему больше не знать! И сына придется зачи-нать с сорокалетней вдовой!
Побег
Женщины хорошо подготовились к побегу. Селение Сользунд находилось в пятнадцати милях от их дома. Это почти день пути. Милана придумала хороший повод, чтобы отправить из дома Торкеля — сказала, что для изготовления седел нужна срочно хорошая выделанная кожа, которую можно купить только у одного кожевенника, живущего в отдаленном городке Тромселе. Данута в свою очередь подговорила Ис-герда отправиться вместе с братом, чтобы ему не было одиноко в дороге, да заодно попросила купить ей немного полудрагоценных камней у ювелира для украшения наручьев дорогих мечей. Мужчины отправились в назначенный день рано утром, когда только начало светать. Молодые женщины вышли проводить их и крепко поцеловали на прощание. Ви-кинги, не зная, что поцелуй был прощальным, порази-лись тому, с какой страстью поцеловали их всю неде-лю холодные к ним рабыни.
— Поймешь этих баб! — пробормотал себе под нос Торкель, заметив, что на глазах у его налож-ницы были слезы. — Всю неделю дулась почему-то, а сейчас такая ласковая!
— Да и моя тоже подобрела! Это у них из-за этих пресловутых дней такие перепады в настроении! — сказал также расцветший после жаркого поцелуя Дануты ее хозяин.
Подруги заранее спрятали большие сумки со своими вещами, оружием и едой на дорогу. Нильхи и Фенн накануне были хорошо накормлены отборным овсом.
Уже начало всходить солнце, когда Милана подъехала на своем саврасом Фенне к дому, где жила ее подруга, с ребенком на руках.
— Ну, боги нам помогут, дорогая, — сказала она, и первая поехала в сторону ближайшего леса.
Данута улыбаясь, посмотрела ей вслед и по-шла на конюшню. О том, что Исгерд и Торкель пода-рили рабыням лошадей, знала вся округа, а еще все знали, что они разрешают женщинам кататься, когда им вздумается. Нильхи как будто чувствовала свою причастность к большому делу и тонким ржаньем приветствовала свою хозяйку. Кобылка зашевелила черными ушками и весело выбежала из конюшни. Че-рез некоторое время подруги уже ехали по направле-нию к Сользунду, сидя вместе с детьми на теплых спинах лошадей. Поехали они через перевал. Обычно в Сользунд ехали вдоль воды, где дорога была удоб-ней. Но этой дорогой пользовались многие, и был большой риск попасть кому-то на глаза. А путь через горы был хоть и дальше, но там можно было встре-тить только диких зверей, да редкого мужичка, от-правленного за дровами. Надвигался праздник, и ни-кто не работал. Так что дорога, как и рассчитывали молодые женщины, оказалась совсем пустынной.
— А все-таки жалко его, — проговорила Да-нута, откусывая добрый кусок от пирога с черникой, когда они остановились на привал. Где-то рядом в зарослях журчал ручеек, день был теплый и абсолют-но безветренный, — приедет домой, а там пусто.
— Пусто? — усмехнулась Милана, — его встретит Гудрун. Там вообще полон дом людей. Жи-вут как сельди в бочке.
— Как сельди, да все сами по себе, как чужие.
— Неправда, они любят друг друга. Отец, мать, брат, — Милана успела разговаривать, жевать копченое мясо, и еще и не забывала совать куски в рот сыну, — просто они люди северные, суровые, можно сказать, крутонравные.
— А мне это и нравится в них. Я, как пред-ставлю, как они плывут через океан, в Исландию, во-семьдесят человек в этом корыте. Настоящие мужчи-ны. — Данута, поев, лежала на траве и жевала сухую былинку. Зеленая стена охватила их со всех сторон. Она были так высока и так густа, что женщины с детьми в ней просто утопали. Внизу, под ногами, — трава, спереди и сзади с боков — тоже трава и только вверху — голубое небо. Молодая женщина, размякнув на солнышке, лениво думала о том, что у них на юге никогда не бывает такой нарядной зелени.
— Об этом никто и не спорит, — согласилась Милана, — мужества у них хватает, только доброты к нам, женщинам, маловато. Думают все больше о себе. Чтобы и жену иметь, и наложниц. Да еще не просто так, а чтоб любили!
— Я мужчин в этом смысле вообще понять не могу — как они спят сразу с несколькими женщина-ми? — спросила Данута.
— Просто любят они всех баб, а на самом деле — никого. Да и в океан этот страшный плывут из-за своей жадности.
— Ну, не совсем так, — возразила Данута, — и для семьи стараются тоже. Все вокруг: дома, кораб-ли, дороги построили эти мужчины. И гибнут они, и сражаются…
— И эти вот, — Милана показала на голубо-глазых светловолосых мальчиков, которые уплетали за обе щеки медовые пирожки с черникой, — если мы здесь остались бы, тоже викингами стали бы. Будут наложниц в плен брать, и через океан попрутся.
Отдохнув, беглянки двинулись дальше. До Сользунда добрались поздно, когда диск солнца уже коснулся дальних вершин. Внизу, в долине у самой воды расположились несколько больших домов, а у причала покачивался на волнах знакомый корабль.
— Не обманул швед, — с удовлетворением сказала Милана.
Женщины подождали, пока совсем стемнеет и пошли. На спуске, на горной речушке стояла водяная мельница. Данута стукнула в рассохшуюся дверь — она открылась, и на порог вышел старый мельник. Мужчина, наверное, любил хмельной мед — нос у него был красный.
— Вам кого, девицы? — удивился он.
— К тебе просьба, — сказала Данута, — кусок доски есть? Записку надо передать.
— Совсем с ума сошли, ломятся ночью в две-ри! — ворчал старик. Но все же притащил неболь-шую дощечку. Данута вытащила кинжал, который выковали в кузнице вместе с мечами, и выцарапала на доске несколько рун. Мельник с недоумением на-блюдал за ее действиями.
— Исгерда Эриксона знаешь?
— Того, который раньше на Византию ходил?
— Его.
— Знаю, конечно. Кто ж его не знает.
— Так вот, — Данута посмотрела прямо в ли-цо мельнику, — ты ему лошадей этих передай. Он тебе заплатит за труды. Да смотри, не продай их, все равно хозяин найдет.
— Мне чужого не надо, — с достоинством от-ветил мужчина, — будут лошади у него. А сказать что?
