Констанс О'′Бэньон - Побег из гарема
— Но он не мой. Это твой дом, хотя ты почему-то предпочитаешь жить в гостинице. — Она выглядела озадаченной. — Я не понимаю этого. Здесь же полно места.
Он подавил порыв заключить ее в объятия.
— Это было бы неприлично, Бриттани. Условности диктуют определенные правила, которым мы должны следовать. Чарлстон — маленький город, и если я буду жить здесь, с тобой, пойдут сплетни.
— Я пытаюсь понять ваши обычаи, но они слишком путаные.
Хотя она и ослепила его своим чувственным танцем и подарила две восхитительные ночи страсти, которые он никогда не забудет, в Бриттани по-прежнему была чистота, невинность и наивность.
— Дом слишком велик для меня, Бриттани. И он никогда по-настоящему не был моим, хотя я храню чудесные воспоминания о том, как приезжал сюда мальчишкой, потому что это дом родителей моей, матери и она выросла здесь. Стоунхаус перешел ко мне после смерти маминого брата.
— Кэппи рассказывал мне, что ты вырос на плантации, которая называется Стоддард-Хилл.
— Да, это так.
— Однако там ты не живешь. Почему?
Глаза его мерцали таинственным светом.
— Мне надо находиться рядом с «Победоносцем», пока он полностью не будет разгружен.
— А после этого ты опять пойдешь в море или станешь жить на своей плантации?
— На отцовской плантации, — поправил он насмешливо. — Как я уже говорил тебе, моя любопытная путешественница.
Она кивнула:
— Это один из множества моих недостатков. Я всегда хочу знать все на свете.
— Почему бы тебе не рассказать мне и о других своих недостатках, Бриттани? — улыбнулся он.
— Ну что ж, — задумчиво проговорила она. — Я довольно упряма, и обычно все заканчивается тем, что я поступаю неправильно в каждой ситуации. Моя гувернантка всегда твердила, что я неисправима и неуправляема, и была права. Порой я совершаю какие-то поступки, которые, как мне прекрасно известно, приведут к осложнениям. — Ее глаза заблестели. — Полагаю, меня побуждает к этому стремление познать неизведанное. Он и не заметил, как взял ее за руку.
— Думаешь, ты когда-либо исправишься, или с возрастом несовершенств только прибавится?
— Скорее всего, с течением времени я буду становиться только хуже. Боюсь, я безнадежна. Симиджин однажды сказал мне, что я такая же, какой была моя мать в молодости. — Она поджала губы. — Не могу представить, чтобы она в юные годы так себя вела. — Она взглянула на Торна. — Мама — само совершенство.
Он улыбнулся.
— Ты похожа на Английскую Розу?
— Ахмед и Симиджин говорили, что да, но я уверена — они просто хотели сделать мне приятное. Моя мама — редкая красавица.
Он повернул ее лицо к угасающему свету заходящего солнца.
— Разве ты не считаешь себя красивой?
Она на мгновение задумалась, затем ответила без тщеславия:
— Должно быть, я неплохо выгляжу, иначе султан не возжелал бы меня. — Она пожала плечами. — Мама всегда говорила, что душевная красота гораздо важнее хорошенького лица.
— А сколько тебе лет, Бриттани?
— Семнадцать.
— Такая юная, — прошептал он, впервые осознав, какую огромную несправедливость совершил, взяв ее невинность. Хотя каждая клеточка в его теле жаждала ее, он поклялся, что больше никогда не притронется к ней. Но не смог сдержаться, и рука его скользнула к ней на спину, и он прижался щекой к ее щеке. Он хочет ее — и будет хотеть до тех пор, пока не вырвет из своего сердца.
— Я должен был увидеть тебя сегодня, — признался он.
Ей вдруг захотелось прильнуть к нему и умолять остаться с ней, но гордость пришла ей на выручку.
— Мы часто будем встречаться?
— Точно не знаю. — Он дошел до двери и повернулся к ней, прислонившись к косяку. — У тебя все в порядке? Нужна помощь?
— Мне ничего не надо, спасибо.
Он смотрел на нее так долго, что она начала испытывать неловкость. Ему не хотелось уходить. Наконец он попросил:
— Может быть, пройдемся посаду, Бриттани? Мне надо кое-что тебе сказать.
— Если хочешь, Торн.
Бриттани взяла предложенную руку, и они вышли за дверь. Солнце уже зашло, и темные тени сгущались в дальних уголках сада.
Она взглянула на него:
— О чем ты хотел со мной поговорить?
Его рот чуть заметно дернулся, веки дрогнули.
— Это будет не так легко сказать.
— Почему?
— Потому что один раз ты уже отказала мне. И, говоря по правде, — признался он, привлекая ее к себе и зарываясь лицом в волосы, — мне тяжело покидать тебя сегодня.
Взгляд ее был мягким, когда она прижалась щекой к его щеке. Тепло растеклось по телу от его признания.
— Я тоже не хочу, чтобы ты уходил.
— Ты ведь понимаешь, что произойдет, если я останусь? — пробормотал он.
— Мы могли бы просто поговорить, — ответила она с тоскливым желанием в голосе, выдающим ее чувства.
Ее близость воспламеняла кровь Торна, и он глубоко вздохнул.
— Для нас время разговоров прошло, Бриттани. Я хочу быть с тобой. — Его глаза опустились на пульсирующую жилку у основания изящной шеи. — У меня другое предложение.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала она дрожащими губами.
В его глазах появился собственнический блеск.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Она отстранилась и изумленно воззрилась на него.
— Мы ведь уже обсуждали это, Торн. Не произошло ничего, что заставило бы меня передумать.
Напряжение тугим узлом скрутилось у него в груди, руки, обнимающие ее, сжались.
— Никогда ни одну женщину я не просил выйти за меня замуж, маленькая плутовка. И вряд ли еще когда-нибудь попрошу.
Она не была уверена, что движет им.
— Почему ты делаешь мне предложение?
— Потому что ты поймала меня в свои сети… и знаешь это. — Он заколебался, словно ища слова, чтобы выразить свое замешательство. — У меня нет другого выбора, кроме как сделать тебя своей женой, разве ты не понимаешь?
Ей хотелось услышать признание, что он любит ее, но она этого не услышала. Она была достаточно умна, чтобы понимать, что любовь и желание — разные чувства.
— Ты еще не сказал, почему должен сделать такой решительный шаг. Брак — это навсегда, а женщины гарема уверяли меня, что желание горит жарко, но быстро превращается в пепел.
— Проклятие, — хрипло пробормотал он, — девушке не полагается знать такие подробности. Но если все еще сомневаешься в моих мотивах, я скажу тебе вот что: я фактически совратил тебя, и брак — единственный способ это исправить.
Она покачала головой и отступила от него, чувствуя, что сердце ее вот-вот разобьется.
— Я никогда не выйду за мужчину из-за того, что он считает своим долгом жениться на мне.
