Линда Карпентер - Невеста из Бостона
Однако мысль, что Эндрю сейчас далеко и не в состоянии ее обидеть, сразу же согрела Сьюзен душу. Она была теперь свободна.
Решив, что особенно жалеть себя пока причин нет, Сьюзен смахнула с глаз слезы и окинула внимательным взглядом большой бурлящий жизнью дом. Затем она подошла к нему поближе и прислушалась. Судя по звукам, обитатели его веселились вовсю, и отчаявшаяся Сьюзен поймала себя на мысли, что не прочь была бы к ним присоединиться — чем бы они там ни занимались.
Она вспомнила: кто-то рассказывал ей, что в таких домах подают вкусную еду и шампанское — и у нее буквально потекли слюнки. Она пристально оглядела задний двор, при лунном свете видно было отлично. Вдруг дверь открылась, кто-то вышел на ступеньки и выкинул во двор объедки. Не успела дверь закрыться, как Зверь кинулся на эти объедки, а вслед за ним и Сьюзен. Кости захрустели под зубами койота.
Очень скоро и она нашла куриную ножку, кажется, вообще не тронутую, жадно схватив ее, быстро обглодала.
Кусочек курицы лишь еще сильнее разжег аппетит, и она снова принялась рыскать в поисках пищи. Вскоре ей попалась жареная картофелина, которую Сьюзен проглотила, почти не прожевав, так что даже подавилась. Испугавшись, что на ее кашель может выглянуть кто-нибудь из дома, Сьюзен спряталась в тени. Но, к счастью, никто не вышел.
Через несколько минут Сьюзен успокоилась и, оглядев двор, подбежала к колодцу. Сначала она с жадностью напилась сама, затем дала попить Зверю и испуганно огляделась по сторонам — не заметил ли ее кто.
Но даже когда Сьюзен начало тошнить только что съеденным, никто не вышел.
Умывшись, Сьюзен села на ступеньки, прислушиваясь к доносившимся звукам пианино, женскому высокому голосу и смеху.
«Они радуются, едят, пьют, разговаривают, — думала Сьюзен. — А я сижу здесь одна, и, наверное, так и умру, и никто обо мне не вспомнит. Даже Чейз Маккейн».
Тяжело вздохнув, она положила голову на чемодан и задремала…
Как вдруг две сильные руки подхватили ее и поставили на ноги.
Лагерь Чейза располагался довольно далеко от стоянки бандитов Переса, когда шериф Деккер приехал разведать обстановку. Кажется, мексиканцы никуда не спешили. Чейз и Деккер сидели рядом и тихо разговаривали, не решаясь даже развести костер.
— Вы помните ту женщину, с которой пришли в город? — спросил как бы между прочим Деккер.
— Сьюзен Сент-Клер, — ответил Чейз, пнув ногою камешек. — А что такое?
— Она пришла ко мне на днях, — продолжал шериф. — Сказала, что ей нужно сообщить вам нечто очень важное и она хочет послать вам телеграмму. Я постарался, как мог, убедить ее, что вы приедете в город через несколько дней. — Шериф рассмеялся и не спеша продолжал рассказывать: — Но ей, кажется, не понравился мой ответ. Она хотела точно знать, где вы и что делаете. Думаю, скажи я ей, что вы совсем недалеко от города, она бросилась бы вас искать. И выражение лица у нее было такое… ну, как у вас сейчас… — ухмыльнулся шериф.
— Что вы имеете в виду? — проревел Чейз.
— Что-то такое особенное было в ее лице. Словно вы для нее очень много значите. Ну, вы понимаете, о чем я говорю?.. Как если бы она была влюблена в вас, ну, или что-нибудь в этом роде.
Чейз молчал.
— Я подумал, вы должны знать об этом, — сказал Деккер.
— Спасибо, шериф. — Чейз лег на расстеленное одеяло и взглянул на небо.
«Неужели Сьюзен не только не вышла замуж за Ливермора, но и не собирается этого делать? Что, интересно, — размышлял Чейз, — хотела она мне сказать такого важного? Господи, почему же я не выслушал ее? Только потому, что боялся услышать, что она уже вышла замуж за другого? Ах, я осел! Как я мог быть с ней таким грубым? Бедная Зеленоглазка! О чем она хотела мне рассказать?..»
31
Сьюзен судорожно пыталась вырваться из цепких рук.
— Нет, Эндрю! Нет! — кричала она. — Никогда!
— Послушай, малышка, я не трону тебя. И я не Эндрю. Я Карлос. Я работаю у мисс Лили. Идем со мной, малышка.
Сьюзен беспомощно хлопала глазами, не понимая, ночной это кошмар или явь.
Но Сьюзен никуда не собиралась идти с этим смуглым человеком, и хотя он был вдвое выше ее, принялась отчаянно лупить его руками и ногами. Он глухо охнул, но не выпустил ее, а грубо потащил за собой…
Яркий свет огромной кухни заставил ее снова зажмуриться. Воздух же наполняли такие ароматы, что Сьюзен тотчас опять почувствовала себя страшно голодной. Было уже далеко за полночь, но в кастрюлях и на сковородках на огромной плите варились и жарились разные блюда — так, точно приближалось время обеда.
Внезапно отворились двухстворчатые двери и в кухню вошла высокая темноволосая женщина.
— Ах, это ты, Карлос… — При виде Сьюзен большие глаза женщины сделались еще больше. — Ой, а это кто?
Сьюзен стояла перед красивой, хорошо одетой женщиной, прекрасно сознавая, какое жалкое она сама, должно быть, производит впечатление. Она не мылась уже дня два, если не три, волосы не расчесывала с утра. К тому же Сьюзен боялась, что от нее пахнет помоями и рвотой.
Сьюзен чувствовала себя больной, слабой, безумно уставшей. Кружилась голова, подкашивались ноги. Покачнувшись, она схватилась рукой за крышку стола.
— Она спала на ступеньках, Лили. А до этого я заметил, как она рылась в отбросах. Видимо, искала еду.
Женщина подошла поближе и, грациозно откинув назад густые волосы, наклонилась к Сьюзен:
— Вы хотите есть, моя дорогая?
От женщины исходил запах дорогих духов. Сьюзен стояла не в силах вымолвить ни слова, сгорая от стыда и унижения: мало того, что она грязная и ободранная, так еще и подбирала объедки на помойке, как бездомная собака, и тут у Сьюзен громко заурчало в желудке. Она густо покраснела, сгорая от смущения, и опустила глаза.
— Ага, сама леди молчит, но за нее говорит ее живот, — улыбнулась женщина. — Покорми ее, Карлос, а потом приведи ко мне. С черного хода…
Когда Карлос поставил перед ней дымящуюся тарелку овощного супа на мясном бульоне, Сьюзен накинулась на него с дикой жадностью, позабыв о хороших манерах и не обращая внимания на то, какой он горячий. Ей безумно хотелось есть. Не успела она покончить с супом, как Карлос принес жареную курицу, пюре с мясной подливкой, морковку с горошком, намазанный маслом кусок хлеба домашней выпечки и высокий стакан холодного молока. Съесть все это было просто невозможно. Сьюзен слишком хорошо знала, что произойдет, если она впихнет в себя такое количество пищи.
Тогда Карлос вышел с ней на улицу, затем проводил ее до заднего входа в дом и повел вверх по лестнице. Сьюзен уже стояла на ногах значительно тверже и все же испытывала страшную слабость. Каждый шаг по ступенькам давался ей с большим трудом.
