Юджиния Райли - Речной дурман
— Я думаю, что должны. Пожалуйста, не заставляй меня просить.
— Просить! — повторил он со смехом.
К ее большому недоумению, он высвободился из ее объятий. Но ее разочарование сменилось облегчением, когда она увидела, что он подошел к кушетке и задернул шторы.
— Жасмина, ты правда уверена в этом? — прозвучал его полный страдания вопрос.
Она молча наклонила голову. Она знала, что уверена в этом. Она хотела принадлежать ему, отдаться ему полностью — соединиться с ним и сжечь все мосты за собой. Почти шепотом она сказала ему:
— До того как мы обвенчаемся в церкви, мы станем мужем и женой в наших сердцах.
— Любовь моя!
Джэард вернулся к Жасмине и крепко прижал ее к себе, но его руки странно дрожали. Его поцелуи были крепкими, долгими и все более трогательными. И хотя две дюжины крошечных перламутровых пуговиц на лифе ее платья довели его почти до отчаяния, он терпеливо расстегнул каждую, нашептывая ей ласковые слова между страстными поцелуями. Наконец лиф был расстегнут, и рука Джэарда скользнула под ее тонкую рубашку и начала ласкать грудь.
— О, Джэард! — шептала Жасмина, потрясенная восхитительными ощущениями во всем теле, чувствуя, как по нему проходят сладкие судороги возбуждения от его близости.
— Отныне ты моя! — страстно прошептал он.
— Я думаю, я стала твоей с той минуты, когда ты увидел меня в реке, — тоже шепотом отвечала она.
— Я люблю тебя с той самой минуты, — сказал он с такой мукой в голосе, что она начала плакать. — Любимая, не плачь, — начал он нежно утешать ее и прижал еще крепче к своей груди.
Она заглянула ему в глаза, не стыдясь своих слез радости.
— Это оттого, что ты… такой замечательный Джэард. Ты так хорошо относился ко мне все время. Ты все время верил в меня. А я отталкивала тебя. Ты простишь меня?
— Мне нечего тебе прощать. — Он чуть отстранился и улыбнулся ей. — Кроме того, твоя скромность еще больше разжигала мой интерес к тебе.
— Да?
Теперь Жасмина улыбалась тоже.
— Значит, этот интерес пропадет после сегодняшней встречи?
— Я всю жизнь буду завоевывать тебя, — рассмеялся он.
И с этими словами он поднял ее и понес через комнату к кровати. Лунный луч пробился в щелку между шторами и при этом свете он раздел ее, лаская каждый дюйм ее кожи нежными пальцами.
Жасмину охватила дрожь желания, когда ее одежда — предмет за предметом — стала падать на пол. Она не испытывала стыда под его потемневшим от страсти взглядом. Прикосновение пальцев к ее горячему телу было для нее сладкой пыткой.
— Ты так хороша, любовь моя. Так хороша, — шептал он, распуская ей волосы и целуя шелковистые пряди.
Уже совсем обнаженная, она легла на кровать и с улыбкой смотрела, как раздевается он, нетерпеливо срывая галстук и дергая за пуговицы. Она не почувствовала никакого смущения, разглядывая его, никакого страха перед ним, лежа совершенно обнаженной и страстно ожидая его прикосновения. Она чувствовала только огромную любовь и желание; и то и другое струилось из ее сердца, как слезы.
Наконец он лег к ней на узкую кровать, накрыв ее мягкое податливое тело своим, плотным и мускулистым. Прикосновение его плоти, такой мужественной и теплой, к ее коже было божественным. Она чувствовала, как пульсирует кровь от прикосновения к жестким волосам на его груди, что сводило ее с ума.
— Я люблю тебя, — шептал он, целуя ее.
— Я тоже люблю тебя — так сильно! — почти вскрикнула она.
Джэард целовал ее до тех пор, пока ее губы не стали совсем мягкими. Потом он осыпал поцелуями ее нежную шею, спускаясь все ниже. Жасмина изгибалась, охваченная чувственным восторгом, дрожа всем телом от острого возбуждения, излучаемого каждой клеточкой ее тела. Она шептала ласковые слова, перебирая пальцами его шелковистые волосы. На минуту затаила дыхание, а потом прижалась к нему — в порыве страсти.
— Ты хочешь быть моей?
— О, да, я хочу быть твоей! — выкрикнула она.
Джэард знал, что ему нужно еще время, чтобы подготовить ее. Но он уже почти терял контроль над собой.
— Любимая, я, кажется, не могу больше ждать.
— И не нужно, — прошептала она.
Больше он ничего не ждал.
— Черт, я делаю тебе больно.
— Все в порядке, Джэард, — прошептала она в ответ. — Я так хочу соединиться с тобой…
Она выгнулась навстречу ему, силясь принять его в себя вопреки сопротивлению ее собственной плоти. Ее любовное желание и ее страстные и одновременно невинные движения совершенно лишили его власти над собой, и он уже не слышал собственного прерывистого дыхания из-за гулких ударов своего сердца. Она принадлежала ему, — наконец осознал он, — только ему. Она никогда и никому еще не принадлежала, и никогда не будет ничьей. Ничто не могло больше возбудить страсть, чем сознание того, что он ее первая любовь и последняя, что так она отдается только ему и никому другому, никогда! И эта мысль наделила его такой силой и вызвала взрыв такой страсти, какой он никогда до того не знал.
— Боже, любовь — это то, что ты даешь мне сегодня…
— Что ты даешь мне сегодня! — прошептала она, прижимая его губы к своим. — Пожалуйста, Джэард. О, пожалуйста!
Она просила его! Это было так хорошо, до слез. И он полетел в пропасть и растворился в ее жаркой готовности к этому, в ее женской сути. Джэард подавил ее крик боли поцелуем. А она, не знавшая мужчины до него, трепетала от страсти, и он уже не мог остановиться в желании испить ее секреты до дна.
— Ты божественна, — прошептал он.
Его прикосновения были так хороши, так отвечали ее желаниям…
— Как я хотел бы оставить тебя здесь с собой на всю ночь, Жасмина, но я думаю, что сейчас я должен проводить тебя домой, пока тебя не хватились.
Хотя Жасмина знала, что Джэард прав, она почувствовала обиду оттого, что он хотел расстаться с ней так быстро после того, что между ними произошло.
— Джэард, я…
Она замолчала, поняв, что хочет спросить его не был ли он разочарован, не стал ли он думать о ней хуже из-за того, что она выказала такую страстность.
— Я люблю тебя, Жасмина, — сказал он. — Но тебе нужно возвращаться.
— Я тоже люблю тебя, Джэард, — прошептала она, вставая, отвернувшись, чтобы скрыть от него свое смущенное лицо и протягивая руку к одежде.
19
На следующее утро Жасмина проснулась, когда сквозь кружевные шторы на окне пробились первые слабые лучи солнца. Потянувшись в кровати, она почувствовала боль во всем теле. И сразу же она вспомнила, как ночью отдалась Джэарду в летнем домике. Сначала она улыбнулась, подумав о восхитительных минутах восторга страсти, которые они испытали вместе, но потом нахмурилась и перестала улыбаться, охваченная сомнениями.
